Дети блокады
Шрифт:
По Витиным понятиям, Эльза была из сверхобеспеченной семьи. Ее баловали, возможно, потому, что она была единственным ребенком, а возможно, и потому, что с рождения страдала обмороками при сильном возбуждении.
В этом году на Первое мая, словно в предчувствии того, что это последний мирный праздник, Эльза была так нарядно одета, что, стоя рядом с ней, Виктор застеснялся, подумав: «Принцесса и нищий…»
– Как ты? – еще раз спросила Эльза, видя, что мысли
– Да мы ничего, часто дежурим на крыше по тревоге, а сейчас идем оформляться в пожарный отряд. Понимаешь, у меня есть каска, противогаз, ну там прочие принадлежности, а у ребят нет. А если мы будем организованы в отряд, обязаны всем это дать.
– Я с вами, – как всегда, твердо сказала Эльза.
В ее интонации Витька узнал прежнюю Эльзу Пожарову и решил, что спорить бесполезно: она все равно пойдет.
– Да я-то что, как ребята посмотрят, – попытался возразить Витька, – у нас одни мальчишки.
– Ну и пусть. Будет одна девчонка. Пригожусь.
Странно, но, когда они подошли к ребятам, как всегда собравшимся около прачечной, и Витька сказал: «Вот Эльза. Она теперь живет на нашей улице, хочет с нами» – Валерка без шуток и ехидства спросил:
– Писать ее в список?
– Пиши, – вместо Витьки ответила Эльза.
Решено было, что пойдут в штаб не все, а четверо: актив отряда и Эльза.
Районный штаб МПВО помещался далеко, на Международном проспекте.
– Как ты поедешь? – спросил Витька Эльзу. – У нас денег на трамвай нет.
– Как и вы, на «колбасе» или на подножке.
– Нет, девчонке неприлично. Да мы и не поместимся все. Ладно, поедем на грузовых платформах.
В райсовете ребята быстро отыскали комнату с табличкой: «Штаб МПВО». Они приоткрыли дверь и по одному протиснулись в комнату. На них никто не обратил внимания.
За столом трое мужчин говорили о бригадах по ремонту разрушенного водопровода. Но вот открылась дверь, и вошедший спросил:
– Гранович, что же ты не принимаешь посетителей? – и, обойдя ребят, пошел к столу.
Тот, кого назвали Грановичем, глянул на ребят:
– Вы от какой школы, ребята?
– Мы сами, – ответил Витька, – хотим создать отряд МПВО по борьбе с «зажигалками», диверсантами и пожарами, а потом, может, и на баррикадах будем воевать.
– Та-ак, – посерьезнел Гранович, – а откуда вы?
– С Воронежской.
– Ого! У вас там все такие, Павел? – обратился Гранович к сидящему рядом мужчине.
– Э, да ты, никак, сын тети Шуры из девяносто девятой школы? – спросил Павел Витьку. – Я же тебя часто там видел.
– Да! – с гордостью, что его знают даже здесь, ответил Витька.
Он окинул взглядом свою компанию, мысленно отделяясь от них, чувствуя себя как бы по ту сторону стола, своим человеком среди этих важных мужчин.
– А
– По двенадцать, – твердо, не смущаясь ответила девочка.
Виктор тотчас смекнул, что для такого серьезного дела по двенадцати маловато. Даже в только что опубликованном постановлении о всеобщем военном обязательном обучении возраст указан – шестнадцать лет.
Витька решил принести Эльзу в жертву, чтобы спасти положение:
– Это ей двенадцать, а нам больше… – кивнул он в сторону ребят.
– Не ври! – громко перебила его девочка.
– Шла бы ты отсюда! Увязалась еще… – со злостью глянул на нее скомпрометированный сын тети Шуры. Теперь из-за этой занозы земля уходила из-под ног.
– Ну, ну, к чему счеты! – Грановича явно забавляла эта сцена. – Как твоя фамилия? – спросил он Эльзу.
– Пожарова.
– Красивая фамилия, пламенная. А ваши? – обратился он к молчавшим ребятам.
– Моя – Угольков Борька, то есть Борис.
– А я – Спичкин Валерий.
Гранович прыснул от смеха:
– Да вы что, сговорились?! Поступают в отряд по борьбе с пожарами, а фамилии, как на подбор, одни огнеопасные: Пожарова, Угольков, Спичкин. Не хватало еще, чтобы ты, командир, оказался Огнев или Дымов.
Теперь хохотали все взрослые. Даже ребята, кроме Витьки, улыбались. А он мрачнел, чувствуя провал дела.
– Так как же твоя фамилия, командир? – сквозь смех стал допытываться Гранович.
– Никак! – зло отрезал Витька.
Гранович понял, что мальчик обиделся, и перестал смеяться.
– Вот что, ребята, в войска МПВО мы вас включить не имеем права, сами понимаете: возраст детский, и…
– Мы не дети, у нас карточки иждивенческие, – перебил Витька.
– Ну это, брат, условность, может быть и не совсем правильная. А помогать вы можете, например, следить за порядком в бомбоубежищах, помогать престарелым…
– Это все было в мирное время: тимуровцы, помощь старичкам и все прочее, – снова перебил Виктор.
– А война старичков не отменяет, и тимуровцы тоже нужны. А вообще договоримся так: я выясню у начальства и окончательно дам ответ, ну, через два-три дня. Договорились? А сейчас, извините, куча неотложных дел.
По коридору и до самого выхода шли молча.
– А что, Витька, может, и разрешат, – нарушила молчание Эльза, – все-таки война, блокада.
– А ты бы помолчала! – сорвался Виктор. – Косички, бантики, двенадцать лет… Детский сад! Еще бы куклу взяла. И фамилии подобрали: Пожарова, Угольков, Головешкин, – со злом начал фантазировать он. – Если и разрешат, то, пока не перемените фамилии, я вас в отряд не возьму.