Дети богини Кали
Шрифт:
– Я сделаю это, я смогу найти начальницу охраны, – с готовностью предложил Малколм, и, не дожидаясь ответа, на крыльях своего счастья помчался через зал.
Эта маленькая сцена положила начало цепочке удачных совпадений, которые помогли-таки Аллис Руэл уйти от правосудия – несколько часов спустя самолет уже нес её над океаном – старший официант отвел «болезненную гостью» в небольшое подсобное помещение, когда-то служившее кабинетом, а нынче предназначенное для хранения запасов, и позволил ей там прилечь до приезда скорой на узенькой кушетке
Аллис руками оторвала большую половину своей длинной юбки, приподняла неплотно прикрытое окно – чистая случайность! – и спрыгнула со второго этажа в палисадник.
Эдит Хэйзерлей – ей единственной из всех сотрудниц охраны было дано лично Губернатором секретное поручение не выпускать леди Руэл за ворота без специального знака – в тот вечер допустила оплошность, наверное, единственную за весь срок своего контракта… Она увлеклась, на несколько минут она позволила себе совершенно забыть о работе, когда Малколм, откровенно сияющий любовью, подбежав к ней, едва не бросился на шею… Именно сегодня они встретились снова. Чистая случайность.
Подали ужин. Гости схлынули с дальнюю залу, и ближняя опустела, только официанты сновали через неё, один из них убирал с маленьких столиков бокалы с остатками шампанского и блюда из-под фруктов. А в небольшом закутке коридора, где стоял вынесенный во время ремонта из какого-то помещения шкаф со старинными книгами, прятались двое:
– Поцелуй меня, – нежно потребовал Малколм, сомкнув изящные руки на шее Эдит, – я не отпущу тебя, я не позволю тебе снова исчезнуть…
– Ты стоишь таких бешеных денег, – отвечала она с ироничной улыбкой; лаская, она слегка касалась его щеки изнанкой ладони, – и поцеловать тебя, право, всё равно что украсть у кого-то миллион. Прямо из кармана.
– Я расточителен! Я бессовестно расточителен… – шептал он со смехом, притягивая ее к себе, околдовывая близким тёплым ароматом кожи.
И был поцелуй. Да такой, что тайные счета всех присутствующих миллионеров опустели бы в одночасье, так и не собрав необходимой суммы… Все богатства мира потерпели бы фиаско, вздумай они тягаться с этим торопливо-жадным поцелуем за шкафом, ведь всякое сколачивание состояния – есть лишь погоня за неуловимым мигом личного триумфа, осознания своей самости, цельности, власти и свободы – а сложившаяся любовь способна дать человеку всё это сразу, да еще и более ярком, красочном воплощении – так решено природой – любовь абсолютно самодостаточна – и потому подростки, самозабвенно целующиеся на пляже, на самом деле гораздо счастливее многих капиталистов.
Рация Эдит сердито зашипела, встревоженный голос коллеги сообщил, что скорая приехала, а пациентки нет…
– О, чёрт, – сказала Эдит.
И оба рассмеялись. Им было нисколько не жалко для бессовестной мошенницы Аллис Руэл обретенной ею свободы; даже если бы она сейчас пришла к ним и попросила бы их помочь ей сбежать, они бы, верно, помогли – так немыслимо щедры были в эту секунду их души, озаренные
Ещё несколько мгновений они стояли за шкафом, повернув друг к другу лица, ясные, как солнечные зайчики, как распустившиеся соцветья, и улыбались.
В дальнем конце коридора послышался стук быстрых шагов.
– Ну вот и все, – вздохнула Эдит, – надо работать.
Она отстранилась решительно, плавным, но не допускающим возражений движением. Оправила пиджак, блузку; лицо ее снова стало непроницаемым, строгим – прекрасный цветок закрылся, снова превратившись в тугой неприглядный бутон.
Она вышла из закутка и энергичными шагами направилась навстречу коллегам. Малколм ждал, что Эдит хотя бы оглянется в последний раз, но этого не произошло.
ГЛАВА 16
Саймон Сайгон был мудр от природы, с раннего детства в нём обнаруживалось поразительное житейское чутье; он проникал в суть событий почти не задумываясь, интуитивно, легко разбирался в людях и в отношениях: во многом он оказался гораздо дальновиднее Онки, он понял сразу, что между ними ещё давно, возможно, в детстве, или чуть позже, возникла какая-то связь, гораздо более глубокая и древняя, чем они сами, и она, эта связь, уже ничем не может быть расторгнута, и способна стать для них как самой большой радостью, так и самым большим несчастьем.
Отчего же эта таинственная связь избрала именно их двоих, предназначив друг другу, таких непримиримо разных, несопоставимых настолько, что почти при каждом разговоре, они бесполезно и намертво задевали друг друга зубцами слов, идеалов, принципов, точно неподходящие резьбой шестерни?..
Тщета их ссор и расставаний воспринималась Саймоном вполне естественно, он только вздыхал и прикидывал, спустя какое время она снова приедет, в отличие от Онки, которая после каждой размолвки горячо клялась самой себе никогда больше не возвращаться.
Она имела возможность приезжать в Норд и уезжать, когда ей вздумается – в качестве благодарности за самоотверженное служение общему делу организация подарила ей автомобиль, старенький, правда, но ещё на ходу.
Что касается заработков, то денег при Онки почти никогда не бывало; она едва наскребала мелочи, чтобы оплатить счет в мороженице, куда приглашала Саймона.
– Думай о будущем, – укорил он её в неведомо какой уже раз, – тебе нужно найти хорошую работу.
– У меня есть работа, – ответила Онки, недовольно хмурясь. Больше всего она не любила говорить с Саймоном о будущем – на эту тему они ссорились размашистее и злее обыкновенного, – я общественно-политическая активистка. Очень важная и нужная деятельность, к твоему сведению. Мы помогаем реальным людям решать реальные проблемы. В ближайшее время планируется открыть антикоррупционное направление в нашей организации, я его возглавлю, это уже решено, потом мы создадим свою партию, я уже придумала как она будет называться – «Правда народа»…