Дети богов
Шрифт:
— Ну и что разбудил? Если жрут, то помогать поздно. Если свели, то ночью всё одно, следов не видно. С утра и посмотрим, что там случилось. Может и показалось тебе.
Я всё-таки отвернулся к стене и натянул шкуру — одеяло почти на голову, показывая, что разговор окончен. Фер ещё немного постоял рядом, потом всё-таки отошёл на свою лавку и там затих.
Утром первым делом проверили осла. Вернее, его обгрызенные останки — судя по следам стая ночью пришла не маленькая, но в саму деревню не зашли. Осёл, не привычный к близости диких хищников, сначала побегал по двору, а затем бодро перескочил забор и встретил свою кончину на острых
Прикинув по следам численность стаи, я обрадовался, что не вышел ночью. Раз не побоялись выйти к деревне, то и на человека могли кинуться.
Мужик, у которого переночевали, сочувственно рассказал с десяток историй о волках, волках — людоедах, волках — оборотнях и прочей хищной лесной живности, регулярно и, судя по этим историям, невозбранно поедающей селения целиком, начиная от домашней скотины и хозяев и заканчивая домами и сараями. Фер молча, я иногда из вежливости вставляя слово — другое, переложили поклажу. Животных на продажу в деревне не было, а нести всё на себе слишком тяжело, так что часть вещей обменяли на местные деньги — маленькие восьмиугольные монетки с дырочкой посередине.
Прощаясь, мужик подробно рассказал у какого куста сворот на тракт и долго стоял у забора, сожалея об уходе столь благодарного слушателя.
Куст оказался деревом, поворот — развилкой, а тракт — узкой дорогой с настолько глубокой колеёй, что встреться на ней две повозки, одну пришлось бы на руках оттаскивать в сторону. Может, и не мужик то был вовсе?
По тракту идти стало легче. Не приходилось выбирать, с какой стороны обойти камень, гадать, не завязнешь в разлившемся ручье, принявшем обочину за русло. Стали регулярно встречаться деревеньки. Не такие убогие, как пригорные, но и небогатые, какие-то запустелые, хоть и жилые. Люди тут ленивые живут, что ли? Или наместник налогами задавил, как тут его называют… князь? Нет, он в столице главенствует. На местах вроде бы ярл от его имени командует. Надо было не спать, когда про другие государства Учитель рассказывал, но кто ж знал, что уйду из Империи в малоизвестную страну? Хотя толку с этого, что с коровы под седлом. Роска даже на картах отмечалась только приграничной полосой, а дальше «здесь земли дикие, неизведанные».
После полудня нас неспешно догнал горбатый вол, запряженный в добротную телегу. Телега катилась по колее, не делая попыток свернуть, и возчик, уверенный, что с колеи она не выберется, даже не смотрел на дорогу, увлечённо разговаривая с невидимыми за высокими бортами пассажирами. Узкая дорога не дала нормально разминуться.
— Смотри, куда едешь! — возмущённо крикнул я, еле успев выскочить из-под копыт вола. Возчик испуганно дёрнул за вожжи, вол встал, а из-за бортов высунулись две взлохмаченные головы и уставились на нас любопытными глазами.
— Не задавил? — мужик с тревогой смотрел, как я помогал Феру вылезти из кустов. Мальчик шёл с краю и я, отскакивая, столкнул его с дороги.
— Не, живы. А ты чего на дорогу не смотришь?
— Так ездят тут мало, чего смотреть-то? — оправдывался возчик. — Вы куда идёте?
— В город.
— Садитесь уж, подвезу. Чего ноги бить? А откуда?
Я молча махнул рукой в сторону гор и пристроился спереди телеги рядом с возчиком. Фер закинул вещи и забрался сбоку, к двум пацанам примерно его возраста. Мужик проследил за ним, прикинул содержимое заплечных мешков, куда мы сложили пожитки и спросил:
— На торжище или
— На пожить, — мой ответ был короткий, но мужик его понял правильно.
— Давно пора оттуда уходить, — одобрительно произнес он, стегнув вола кнутом. — Дальше, — плетёная рукоять кнута указала на дорогу позади, — уже почти никого в горах и не осталось. Только самые упрямые или глупые.
— Здесь вроде многие остаются, — заметил я. Несмотря на пустые дома и неухоженные дворы, деревни не казались брошенными.
— Так здесь и до города ближе. И от кочевы дальше. Не звери, так люди разграбят. А вы чего пешком-то? — внезапно всполошился возчик, — неужто разбойники появились?
— Волки осла пожрали, — я больше грустил по оставленным вещам, чем по дурной скотине. — Утром встали, а от него только копыта и остались.
Возчик сочувственно покачал головой.
— Совсем озверели. Как неурожаи пошли, так и житья от них не стало.
Мы проехали ещё через одну деревеньку, и тремя пассажирами на телеге стало больше — мужик регулярно ездил в город и брал попутчиков.
Разговор плавно перешёл к обычным крестьянским проблемам — про зверьё дикое, что скот портит, про очередной неурожай, про поднятые налоги. Я это уже слышал с вечера до почти утра, и обречённо слушал по второму разу, только в другом исполнении.
Вторым ухом я прислушивался к разговорам сзади. Фер быстро сознакомился с людьми и теперь травили байки. Прямо сейчас Фер рассказывал, как он единолично на гнутый гвоздь поймал огромного осетра. Я даже обернулся посмотреть, какие размеры он показывал. Осётр в его исполнении еле помещался поперёк телеги. Остальные тоже впечатлились и слушали его раскрыв рты.
— Эй, хвост рыбине поотрежь, — улыбаясь, я предложил Феру, — а то скажу, что в вашей реке осетры испокон не водились.
Фер смутился всего на мгновение, мальчишки уже было обрадовавшиеся возможности его подразнить, не успели придумать слова, а он уже нашёлся:
— Так я не в своей ловил. То ж когда с дедом в город ездили, там и словил.
Я собрался поведать ему, что осётр — рыба донная и на удочку не пойдёт, но возчик предугадал меня.
— Пусть его, складно брешет.
Я мысленно махнул на Фера рукой и вернулся к созерцанию дороги. Полностью, правда, отвлечься от его трёпа не удавалось и я периодически беззвучно всмеивался, услышав особо невероятные или нелепые россказни. Фер замечал мои трясущиеся плечи и быстро исправлялся.
До города доехали быстро. Мои опасения, что городом здесь, на окраине, называют большую деревню, развеялись при первом же взгляде. За высокими стенами, хоть и деревянными, поднимались крыши двух, а то и трёхэтажных домов. Деревья рядом с городом безжалостно повырубали и повыкорчевали и освободившуюся землю незамедлительно заняли поля и жалкие лачуги тех, кто не смог накопить на жизнь в городе, но и не хотел далеко уходить от безопасных ворот.
Стража на воротах стояла больше для виду и лениво проводила взглядом проезжающую телегу, высадившую нас на въезде торговой площади. Я выспросил у прохожих расположение лавок и первым делом обменял у ювелира один из самоцветных камешков, захваченных из башни. Только получив на руки несколько ниток с нанизанными дырявыми монетками, я отправился в едальню. Фер шёл следом и крутил головой так, что я всерьёз забеспокоился, что она открутится и покатится по деревянной мостовой, не прекращая удивлённо пялиться по сторонам.