Дети Дюны
Шрифт:
— Я счастлив, что вы не ищете повода для мести, — заговорил Стилгар. — Но есть вещи, которые мне надо обговорить с вашим внуком. Эти проблемы могут навсегда разделить нас с вами.
— Ты хочешь сказать, что Табр не воздаст ему императорских почестей? — спросила Ганима.
— Я хочу сказать, что буду обо всем судить сам, — он холодно посмотрел на Ганиму. — Мне не нравится то, что происходит с моими фрименами, — проворчал он. — Мы вернемся к нашим старым обычаям. Если потребуется, то без вас.
— Вероятно, вы вернетесь к своим
— Я не верю в это!
— Через какие-нибудь сто лет, — сказала Ганима, — останется всего лишь пять десятков червей, да и те будут больны и их придется содержать в специальных заповедниках. Их Пряность будет интересовать только Космическую Гильдию, а цена… — она покачала головой. — Я видела цифры Лето. Он обошел всю планету и все знает.
— Это еще одна уловка, чтобы сохранить фрименов как своих вассалов?
— Вы когда-нибудь были моими вассалами? — спросила Ганима.
Стилгар нахмурился. Что бы он ни говорил и что бы он ни сделал, эти близнецы всегда сделают его виноватым!
— Вчера он говорил мне о Золотом Пути, — выпалил Стилгар. — Мне все это не нравится!
— Странно, — сказала Ганима и посмотрела на бабку. — Почти вся Империя будет приветствовать это.
— Это погибель для всех нас, — пробормотал Стилгар.
— Но ведь все жаждут Золотого Века, — сказала Ганима. — Разве нет, бабушка?
— Все, — согласилась с внучкой Джессика.
— Они жаждут фараонова царства, которое даст им Лето, — сказала Ганима. — Они хотят тучного мира, богатых урожаев, удачной торговли и равенства всех, за исключением Золотого Правителя.
— Это будет смерть фрименов, — возразил Стилгар.
— Как ты можешь это утверждать? Разве не нужны будут нам солдаты и храбрецы для подавления случайных смут? Стил, твои и Тиеканика доблестные товарищи будут очень нужны для подобных дел.
Стилгар взглянул на офицера сардаукаров, и странный луч взаимопонимания блеснул между ними.
— Лето будет распоряжаться Пряностью, — напомнила Джессика.
— Он будет владеть ею единолично, — добавила Ганима.
Фарад'н, обладая новым сознанием, вложенным в него Джессикой, слушал разговор, понимая, что внучка и бабушка разыгрывают тщательно поставленную пьесу.
— Мир будет длиться практически вечно, — говорила Ганима. — Память о войнах исчезнет. Лето будет вести народы по этому благоухающему саду четыре тысячи лет.
Тиеканик вопросительно посмотрел на Фарад'на и откашлялся.
— Я слушаю тебя, Тиек, — сказал Фарад'н.
— Я хочу поговорить с вами наедине, мой принц.
Фарад'н улыбнулся, понимая, куда клонит эта военная косточка, и что этот вопрос могли бы задать еще два человека из присутствующих здесь.
— Я не продам своих сардаукаров, — пообещал Фарад'н.
— И в этом не будет нужды, — сказала Ганима.
— Что вы слушаете это дитя? — Тиеканик
Ганима мрачно улыбнулась.
— Скажи ему, Фарад'н.
Принц вздохнул. Как легко было забыть о странностях этого ребенка, который никогда не был ребенком. Он мог теперь представить себе совместную жизнь с ней, скрытые оговорки при каждой близости. Это была не слишком приятная перспектива, но Фарад'н начинал понимать ее неизбежность. Абсолютный контроль над истощающимися запасами Пряности! Да вся населенная вселенная остановится без нее.
— Позже, Тиек, — произнес принц.
— Но…
— Я сказал — позже! — Фарад'н впервые испытал Голос на Тиеканике, и увидел, как старый воин моргнул глазами от изумления и промолчал.
На губах Джессики появилась натянутая улыбка.
— Он говорит о мире и смерти на одном дыхании, — проворчал Стилгар. — Золотой Век!
— Он проведет человечество через культ смерти к свободе счастливой жизни! Он говорит о смерти, потому что это необходимо, Стил. Это то напряжение, с помощью которого человек понимает, что живет. Когда Империя падет… О да, она падет. Вы думаете, что это Крализек, но Крализек еще не наступил. Но когда он придет, то к тому времени люди обновят свою память тем, что поймут, что значит жить. Память об этом будет сохраняться только на протяжении жизни каждого отдельного человека. После этого мы снова пройдем сквозь потрясения, Стил. Но мы выйдем из него, мы всегда будем возрождаться из пепла. Всегда.
Фарад'н, слыша эти слова, понял теперь, что имела в виду Ганима, когда рассказывала ему о беге Лето. Он не станет снова человеком. Однако Стилгара было не так-то легко убедить.
— У нас никогда не будет червей, — прорычал он.
— О, черви вернутся, — заверила его Ганима. — Они погибнут в течение двухсот лет, но потом вернутся.
— Но каким образом… — начал было Стилгар.
Фарад'н почувствовал, что его сознание омыло откровением. Он знал, что ответит Ганима до того, как она раскрыла рот.
— Гильдия с большим трудом переживет трудные годы, и то только благодаря своим и нашим акциям, — сказала Ганима. — Но после Крализека наступит изобилие. Черви вернутся после того, как Лето опустится в песок.
~ ~ ~
Как это бывало со многими другими религиями, Эликсир Жизни Муад'Диба выродился в чисто внешнюю ритуальную магию. Ее мистическое значение стало простым символом для глубинных психологических процессов, которые, естественно, стали неуправляемыми. Людям был нужен живой бог, но его не было, и исправить это положение смог только сьш Муад'Диба.