Дети Дюны
Шрифт:
— Это я понимаю, — сказала Алия и повернулась к потрясенной Ирулан, которая уже поняла, куда клонит Ганима.
— Именно так я и заманила бы его в ловушку, — сказала Ганима. — Если вы хотите именно этого, то я соглашусь, но он вряд ли попадется на этот крючок. Если же это обручение — фальшивая монета, которой вы хотите выкупить у Коррино бабушку и вашего драгоценного Дункана, то я не стану возражать. Но это касается того, о чем думаете вы. Фарад'н мой. Его я убью.
Ирулан резко повернулась к Алие.
— Алия! Если мы собираемся следовать этому… — она осеклась, увидев лицо Алие.
— Все это будет повернуто против нас, — запротестовала Ирулан. — Будет разрушена вера в пророчества Пауля. Это… Империя…
— Кто осмелится оспаривать наше право решать, что верно, а что неверно? — вкрадчивым голосом спросила Алия. — Мы выбираем нечто среднее между добром и злом. Мне стоит только провозгласить…
— Ты не сможешь этого сделать, — запротестовала Ирулан. — Память Пауля…
— Это всего лишь еще один инструмент церкви и государства, — вмешалась в разговор Ганима. — Ирулан, перестань болтать глупости. — Ганима тронула рукой отравленный нож, висевший у нее на поясе и взглянула на Алию. — Я неправильно судила о своей умной тетушке, о Регентше всей этой великой Святости, которая только есть в нашей славной Империи памяти Муад'Диба. Я действительно тебя недооценила. Если хочешь, можешь заманить Фарад'на в нашу гостиную.
— Это очень опрометчиво, — возмутилась Ирулан.
— Ты согласна на обручение, Ганима? — спросила Алия, не обращая внимания на Ирулан.
— На моих условиях, — ответила Ганима, снова положив ладонь на рукоятку ножа.
— Я умываю руки, — сказала Ирулан и действительно потерла ладони друг об друга. — Я действительно хотела настоящей помолвки, чтобы исцелить…
— Мы дадим тебе такую возможность — залечить рану куда более тяжелую, Алия и я, — пообещала Ганима. — Доставьте его сюда поскорее, если он, конечно, приедет. Вероятно, он все-таки это сделает. Неужели он сможет заподозрить ребенка столь нежного возраста? Давайте разработаем церемонию помолвки, которая потребует его присутствия, а потом оставьте его наедине со мной — на минуту или две…
Ирулан содрогнулась, поняв, что Ганима — истинная фрименка, где дети не уступали взрослым в кровожадности. В конце концов именно фримены добивали раненых на поле боя, избавляя женщин от ухода за ними. Ганима же, говоря голосом фрименского ребенка, выражала свои мысли языком зрелого человека, тем еще больше усиливая тот ужас, который внушала завеса кровной мести, которая, словно аура, окружала Ганиму.
— Решено, — произнесла Алия и отвернулась, чтобы скрыть радость, загоревшуюся в ее глазах. — Мы подготовим официальное извещение о помолвке. Подписи заверят виднейшие представители Великих Домов. Фарад'н не станет ни минуты сомневаться…
— Он будет сомневаться, — возразила Ганима, — но приедет. При этом с ним будет охрана, но разве ей придет в голову защищать его от меня?
— Из любви к тому, что пытался сделать Пауль, — запротестовала Ирулан, — давайте хотя бы оформим это как несчастный случай или как результат какого-то внешнего заговора…
— Мне доставит
— Алия, я прошу тебя, — сказала Ирулан. — Оставь эту безумную затею. Выступите против Фарад'на открыто, пусть что-нибудь…
— Нам не нужно публичное объявление вендетты, — заявила Ганима. — Вся Империя прекрасно знает, какие чувства мы испытываем по отношению к Фарад'ну. — Она показала на рукав своего платья. — Мы носим сейчас желтый цвет траура. Неужели вы думаете, что если я надену черное платье фрименской невесты, то это кого-нибудь одурачит?
— Будем молиться, что это одурачит Фарад'на и делегатов Великих Домов, которые явятся заверять наши подписи на…
— Каждый из этих делегатов выступит против вас, когда все раскроется, — сказала Ирулан, — и вы прекрасно это знаете!
— Очень ценное замечание, — сказала Ганима. — Выбери подходящих делегатов, Алия. Они должны быть такими, чтобы потом их не жалко было бы ликвидировать.
Ирулан в отчаянии всплеснула руками и выбежала из комнаты.
— За ней должен быть неусыпный надзор, чтобы она не сумела предупредить своего племянника, — распорядилась Ганима.
— Не пытайся учить меня, как плести заговоры, — сказала Алия и вышла из комнаты вслед за Ирулан, правда, не столь поспешно. Охрана и адъютанты вихрем закружились вокруг нее, словно песчинки, крутящиеся вокруг червя, поднимающегося из песка.
Когда за теткой закрылась дверь, Ганима печально покачала головой. Все происходит так, как думали мы с бедным Лето, Боже мой! Лучше бы тигр убил меня вместо него.
~ ~ ~
Многочисленные силы стремились контролировать близнецов Атрейдесов. Когда же было объявлено о смерти Лето, заговоры и контрзаговоры умножились. Примите во внимание разнообразие мотивов: Община Сестер боялась Алие, как зрелого воплощения Мерзости, но желало сохранить генетические признаки Атрейдесов, носительницей которых она являлась. Церковные иерархи Аукафа и хаджа искали власти, которая досталась бы им вместе с наследниками Муад'Диба. ОСПЧТ хотел получить доступ к богатствам Дюны. Фарад'н и его сардаукары жаждали вернуть себе былую славу Дома Коррино. Космическая Гильдия боялась уравнения Арракис — меланжа; без Пряности настал бы конец навигациям. Джессика хотела поправить свои отношения с Бене Гессерит, испорченные из-за ее непослушания Сестрам. Мало кому приходила в голову мысль спросить самих близнецов об их планах, до тех пор пока не стало слишком поздно.
Вскоре после ужина Лето увидел, как мимо него прошел человек, направившийся в его покои через сводчатый проход, и мысленно двинулся вслед за незнакомцем. Проход остался, открытым, и Лето видел, что люди что-то делают в его створе — мимо провезли несколько корзин с Пряностью, прошли три женщины в замысловатой одежде контрабандистов. Человек, за которым мысленно отправился Лето, ничем не отличался от остальных, кроме того, что очень походил на Стилгара — Стилгара в молодости.