Дети Горного Клана
Шрифт:
– А ты мне не всё рассказал, да?..
– сведя брови на переносице, Вангуш убрал огниво обратно под куртку.
– А я-то всё думаю, что за дела? Я эти места как свои пять пальцев знаю, с закрытыми глазами пройти смогу. Но малец, впервые здесь оказавшийся, в такой-то темени и ни разу не споткнулся, ни разу не остановился, проверяя путь... Что у тебя с глазами? И не ври мне. Ненавижу, когда врут.
Вран молчал. Мышцы его, как обычно бывало в подобных ситуациях, неимоверно напряглись, заставив заскрежетать одежду. Глаза волей-неволей упали на покоящийся в руке Вангуша кинжал - и когда только достать успел? Не
Дом они покинули на рассвете. К этому времени нежить, не найдя ничего ценного, разбрелась по другим местам - лишь остался сидеть где сидел несущий многие столетия службу, покачивающийся туда-сюда, охранник. При свете солнца он выглядел ещё более омерзительно, и Вран уловил то, чего не заметил ночью даже со своим прекрасным зрением: охранником была женщина. "Предки...", - взмолился про себя, скривившись, горец.
– "Покарайте всякого, кто ступит на подобный Некромонсеру путь. Не могу я представить ничего более гнилого и низкого, чем быть некромантом".
До самого сарая, где остались ждать лошади, путники шли в немом напряжении. После всего, рассказанного Враном, Вангуш не проронил ни слова, и всю ночь, под заунывный и пробирающий до костей вой мертвецов, так и не заговорил.
Но всё напряжение тут же улетучилось, лишь только послышалось из сарая жалобное ржание. И Вран, и Вангуш, переглянувшись, дружно бросились бегом, практически выбив двери хлипкого строения. А внутри творился кошмар: несколько лошадей, этой ночью бывшие обглоданными трупами, яростно брыкались и скалили зубы, выпуская из пастей смрадный трупный запах, не решаясь преодолеть окружающую их землю из бутыли Вангуша. А лошади самих путников в ужасе жались к стене, выпучив на это безумное действо глаза.
Вангуш пришёл в себя быстрее Врана и, выхватив отобранный у горца меч, несколькими слитными движениями лишил нежить голов. На тех местах, где рассёк мёртвую плоть клинок, всё покрылось чёрной коркой, зашипело и пошло испариной. А лишённые голов тела застыли и, медленно завалившись, рухнули на пол, обдав помещение клубами пыли.
– Ох-ой...
– покачал головой Вангуш, отправляя меч обратно за пояс.
– Совсем старым становлюсь. Не подумал, что такое случится.
– Ты их... убил?
– наконец, пришёл в себя Вран.
– Убил.
– Но как ты убил мертвых?!
– не унимался поражённый горец.
На что Вангуш привычно усмехнулся:
– Обычным оружием их - да, не убьёшь. А вот таким, - хлопнул он по рукояти меча.
– Запросто.
Каким "таким" Вран так и не понял, а Вангуш не очень-то и хотел разъяснять. Вместо этого он подошёл к лошадям и стал отвязывать их, поглаживая по шеям:
– Успокойтесь, ну... Всё хорошо, нечего волноваться.
Весь оставшийся путь лошади шли шагом, не желая переходить в рысь и, уж тем более, в галоп. Оно и понятно: животным надо было отойти от увиденного, как, впрочем, и одному из всадников: Вран всё ещё не мог выкинуть произошедшее из головы и смириться с тем что подобное в принципе возможно. Нет, конечно, он слышал разные сказки от деревенских. Но именно что "сказки". А увидеть
Совсем скоро неприятное чавканье сменилось на вполне привычный цокот копыт, и Вран, оглядевшись, заметил, что округа стала отличаться от территорий, оставшихся позади: земля не представляла из себя болотную слизь, кое-где виднелись пусть и не большие, но кустики, или редкая трава, а в одном месте даже била из земли ключом вода, и с согласного кивка Вангуша Вран, спрыгнув с лошади, вдоволь напился, подметив, что вода была вкусной и сладкой.
– Мы что, покинули прокажённые земли?
– запрыгнув обратно на лошадь, поинтересовался горец.
– Почти, - хмыкнул в усы Вангуш.
– Это место - лишь небольшой клочок обыкновенной земли, каким-то чудом умудрившийся выжить и не пропитаться заразой. Но его окружает всё та же поражённая чумой земля, служащая живой защитой. Здесь и расположен наш Орден.
И, действительно, уже совсем скоро показались шпили башен, а затем явил себя взору и замок, окружённый засушенным и почти исчезнувшим рвом, полуразрушенный, в некоторых местах представляющий из себя даже руины, но всё ещё гордо вздымающийся над землёй. К этим руинам путники и направились. Краем глаза Вран заметил, что на одной из частей обрушенной замковой стены постоял и тут же исчез какой-то человек - видно, пошёл докладывать о прибывших.
Так оно и оказалось. Не успели всадники добраться до одной из брешей в стене, как там уже стояла в ожидании небольшая группа людей, облачённая в светло-серые робы. Выглядели они абсолютно не угрожающе - ни у кого даже не было оружия. Они лишь стояли и терпеливо ждали, причём почти все были опоясаны узкими чёрными поясами, кроме одного, стоявшего перед всеми, чей пояс был белым и почти сливался со светлым одеянием.
Добравшись до ожидающей их группы, Вран и Вангуш спешились, и последний подошёл к обладателю белого пояса, раскинув в сторону руки, улыбаясь во весь рот:
– Клинок и Честь, брат!
– Клинок и Честь, брат, - улыбнулся человек в робе.
Они обнялись, похлопав друг друга по спинам, и Вангуш указал на стоявшего чуть в стороне Врана:
– Знакомься, Хайт! Это - Вран, мой друг и будущий брат нашего Ордена.
Человек, который звался Хайтом, кивнул и дал знак стоявшим позади него. Те, всё поняв без слов, подбежали к лошадям и, взяв их под уздцы, повели под охрану стен. А Хайт подошёл к горцу и, придирчиво оглядев его, сказал:
– Посмотрим. Пойдём вместе со мной. Поедим и поговорим.
При слове "поедим" у Врана предательски заурчал живот, и Хайт, улыбнувшись, двинулся обратно, к замку. Вангуш и Вран последовали за ним.
– Значит, при этом молодом человеке были монета Ордена и меч одного из братьев?
– Хайт сидел во главе длинного, во весь зал, стола, который в прежние времена, когда замок ещё являл собой убежище короля, был местом пиршеств, и внимательно разглядывал отданный ему Вангушом меч.
– Всё верно?
– Именно так. Остальную историю, брат, я тебе уже рассказал.
– Вангуш также сидел за столом, напротив уплетающего за обе щеки поданную снедь Врана. Причём усача было не узнать: он успел избавиться от прежней одежды, и теперь сидел в серой робе, опоясанный, так же как и Хайт, белым поясом.