Дети Ковчега
Шрифт:
– Нервничаете? – Фёдор Игнатьевич ухмыльнулся.
– Да. Я ведь даже не знаю, в чём меня обвиняют.
«Я тоже не знаю», – про себя сказал он, но вслух произнёс:
– А вы просто скажите правду. И всё!
– Я ничего не видела в комнате, – спокойным тоном повторила Мария.
– Посмотрим, – маятник метронома плавно качнулся.
Равномерные удары, отсчитывая секунды, посыпались на пол. Тук. Тук. Тук. Стучала кровь в висках, повинуясь их ритму. Комната наполнилась только этим звуком, отражённым от голых окрашенных стен. Все предметы и воздух пульсировали
– Значит, умеешь обходить полиграф, – закуривая очередную сигарету, резюмировал полковник. «Хорошо Захар тебя подготовил, – мелькнуло у него в голове, – мне и делать-то ничего не надо. Справляешься сама».
– Ничего я не умею. Я говорю правду, – освободилась от проводов Мария. – Что вы хотите узнать от меня?
– Только то, что ты увидела в комнате.
– Но я ничего не видела!
– Мы поможем вспомнить, – Фёдор Игнатьевич схватил девушку за руку. «Прости, Петрович, но иначе Сергей не отстанет. Будет требовать повторного допроса, уже с другой командой», – виновато подумал он.
Лёгкая дрожь пробежала по телу Марии. «А если не справлюсь?» – искрой промелькнула мысль в её голове. Игла вошла в руку, разливая сыворотку. Тук. Тук. Тук. Громко отозвались вены горячей пульсацией. Скрыться за этим звуком, потеряться, не выдать себя! Тук. Тук. Тук. Бьют барабаны. Чеканят шаг часовые. Тук. Тук. Тук. Звук поселился во всём теле, бьётся наружу из грудной клетки, бешено пульсирует кровавым сгустком за рёбрами. Мир кружится перед глазами. Тук. Тук. Тук. Слушать звук. Только его.
– Фёдор Игнатьевич, советнику не в чем признаваться, – доложил один из помощников.
– Отлично. Пора закругляться, – красный огонёк вспыхнул почти у самых губ.
Полковник еле скрыл довольную улыбку за клубом сигаретного дыма. Допрос проходил по нужному сценарию, Сергею не к чему будет придраться. Однако и самому не мешало бы сохранять видимую напряжённость и обеспокоенность. Между бровями на широком лбу появилась вертикальная морщинка, придавшая лицу сосредоточенной суровости. Фёдор Игнатьевич остановил метроном, угрюмо посмотрел на красный огонёк сигареты. Серый густой дым облаком поднялся и растворился под высоким белым потолком кабинета. Что хотел узнать Сергей у девушки? Что могла она увидеть? Он поглубже затянулся, не аккуратно смял окурок в переполненной пепельнице, рассыпав на стол почти всё её содержимое. Допрос нужно завершать. В дверь тихо постучали. Недовольно поморщившись, Фёдор Игнатьевич вышел из кабинета.
– Как продвигается? – спросил Сергей Павлович, нервно бегая глазами и стараясь заглянуть за закрытую дверь.
– Строго по инструкции, – сухо прозвучал ответ. – Расследование и допрос окончены. С Марии сняты все подозрения. Отчёт будет у тебя на столе завтра утром. Советник может приступать к работе.
Министр вздохнул, быстро прошёлся по пустой приёмной и остановился возле Фёдора Игнатьевича.
– Твои методы слишком мягкие. Мне нужна правда.
– Она ничего не видела. Это и есть правда, – отрезал глава службы безопасности.
Сергей Павлович скривил губы в злобной ухмылке.
– Вот, – он протянул шприц с мутной жидкостью.
– Что это?
– Смесь, от которой начинают говорить.
Фёдор Игнатьевич нахмурился, бросил быстрый взгляд на шприц, потом на министра.
– Сыворотку я ей уже вводил.
– Это не сыворотка. Это экспериментальный препарат. Как раз проверим обещания производителя, – едко ухмыльнулся Сергей Павлович.
– Тебе её не жаль? Она же твоя подчинённая!
– Мне нужна правда.
– Я не знаю, какая будет реакция у неё на это, тем более после сыворотки. А если Маша умрёт? Кто будет нести ответственность?
Сергей Павлович злобно фыркнул.
– Мне нужна правда. Последствия не имеют значения, – его хмуро сведённые брови и прямой тяжёлый взгляд ясно давали понять, что он не шутит.
Фёдор Игнатьевич ужаснулся. Значит, Мария действительно узнала то, чего не должна была.
– Расскажи хотя бы, что конкретно узнать у неё?
Министр долгим взглядом посмотрел на полковника, решая, достоин ли он его доверия и, тяжело вздохнув, тихо, но чётко произнёс:
– Я видел по ведомости, что на переговорах был рептилоид. Мне нужно знать, был ли у него контакт с Марией, или она увидела пришельца случайно, когда вернулась за блокнотом, или давно сотрудничает с ними. И забытый блокнот был лишь предлогом, чтобы встретиться и передать какие-то данные.
– На переговорах действительно был рептилоид, – Фёдор Игнатьевич согласно кивнул. – Он не дипломат и не наблюдатель. Возможно, командир присутствовал по другой причине, – он нахмурился. «Вот в чём дело. Это нужно прекратить. Марии необходима защита от министра. Но мне не поступало никаких распоряжений на её счёт», – растерялся мужчина.
– Может быть, причина – это она? И поэтому она здесь! – Сергей Павлович показал пальцем на дверь кабинета. – Я хочу знать всё! – прокричал он. – Так что вколи ей это и разговори, – шприц упал в руки полковника.
Министр вышел из приёмной, с неимоверной злобой хлопнув дверью. Фёдор Игнатьевич ещё минуту задумчиво смотрел ему вслед, слушая удаляющиеся нервные шаги. Он поспешил вернуться в душный накуренный кабинет, кинул беглый взгляд на девушку, протягивая шприц одному из помощников.
– Что это? – спросил молодой человек.
– Коктейль министра, – задумчиво ответил полковник. Ситуация становилась более-менее ясна, но как действовать, он не знал.
– Мы на это не подписывались, Фёдор Игнатьевич. Что там? Из чего эта смесь?
– Не знаю, – Фёдор Игнатьевич снова закурил. – Что же мне с тобой делать? – с досадой обратился он к допрашиваемой, находящейся в полусознательном состоянии.
Большое серое облако дыма растворилось где-то под потолком. Полковник думал, искал подходящее решение. Сигарета сменяла одну за другой, наполняя лёгкие никотином.