Дети Лезвия

Пояркова Жанна

— Положи клинок, — тихо приказала я, стирая властным голосом тепло с лица Рика.

— Я должен чем-то защищать себя! — возмутился он.

— Это кощунство, — я не очень сильно ударила его по руке, выбивая оружие. — Любой из даройо захочет убить тебя за это. Оружие Детей Лезвия — это орудия совершенствования. Ни один человек не имеет права трогать его.

— Никто не может обращаться со мной так, — процедил Рик, и в его глазах появилось злое пламя. — Я не твой раб.

— Ты тоже горд, — отметила я. — Но тебе стоит усмирить гордыню, если ты хочешь выбраться живым.

— А мне кажется, что ты взяла на себя больше, чем можешь унести, — не сдавался человек, и мне захотелось убить его самой.

— Это неважно, — пожала плечами

я. — Обязательства уже приняты. Око Смерти уже смотрит на меня. Нога уже поднята — осталось завершить шаг там, куда его необходимо сделать.

— Проклятье! — выругался Рик и зашагал по направлению к лесу, где исчезала тропа. — Твоя самоуверенность действует мне на нервы!

— Она оправдана.

Мне не понять мотивы действий людей. Он был спасен, но вместо того, чтобы спокойно идти по дороге, открытой для него, пытался сохранить лицо. Упрямство и несогласие заставляли его сдвигать брови и шагать быстрее, ему нравилось мое боевое искусство, но человек не хотел видеть очевидного, — что он в данной ситуации бесполезен. Рик хотел найти точку, которая держала бы его в этом мире, но ни за что не желал признаваться в том, что потерян; черноволосого незнакомца пугала излишняя жестокость убийств, но он не пропускал через себя этот страх, а заставлял его свиваться внутри в клубок. Наблюдать за бродягой мне нравилось — наблюдать за тем, как изменяется окружающий мир, слышать угрозу и видеть то, что происходило внутри человека. Я не могла осознать всего — он был чужд, не похож на меня, мне мешало его непонимание и вспышки агрессии, но вместе с тем что-то располагало к себе. Люди виделись мне простыми, примитивными макетами, а Рик не казался простым, поэтому моя миссия защитника представлялась еще более важной, чем прежде. Новый уровень, который позволит мне стать сильнее.

В полумраке леса, окружившего нас, я слышала отдаленный стук копыт — Дети Лезвия будут ждать меня около трактира. Трактир Тарин — перевалочный пункт, который создан для Чарующих, ведущих с собой своих фаворитов. Они не могут долго двигаться без пищи, без отдыха, без мягкой постели, поэтому бесцельно расточают магию, устраивая дешевые представления. К тому времени, как они отходят от Коридора Рабов, они устают и делают передышку там, на развилке двух дорог, одна из которых ведет к мосту через Траэрн, а другая — вглубь наших земель. Тарин — Леди Лжи, но она одна из тех, кому никак не удается подняться вверх по лестнице; она довольствуется ролью доносчика и посредника, а заодно держит трактир, который приносит ей деньги. Конечно, она способна обмануть почти любого из людей нехитрой уловкой, но этого недостаточно. Даройо же ее талантам неподвластны.

Лес, расстилающийся от обрыва и почти до самого Драконьего моста, называется Ки-рра-Дис. Это означает Падающие Кровавые Капли, хотя его полное название используют редко; здесь растут леоки, чьи листья с красными прожилками слегка светятся в темноте, похожие на живую плоть. Когда наступает время, они отмирают — и падают вниз, уносимые ветром, словно маленькие кровавые наконечники или капли крови. Я каждый раз прихожу и слушаю тихий шепот, оставляя на их нежной поверхности отпечатки кованых сапог. Один раз я убила там девушку, одну из Чарующих, которая пыталась овладеть разумом Тарена, — я смотрела, как ее нагое тело покрывается алым платьем из мертвых листьев. Иногда кажется, что это перья птицы, имя которой Смерть, а иногда — красные траурные платки, которыми играет ветер. Одно из самых красивых зрелищ в этом мире…

Ки-рра-Дис — это рдеющее посреди темноты крыло, обнимающее темные воды Траэрна. Чем глубже мы заходили внутрь, тем больше леоков встречалось на пути, алея живыми кронами и наполняя полумрак сиянием. Словно теплые рубины. Словно кровь, которая еще бежит в жилах, даруя телу жизнь. Рик задрал голову, глядя вверх, где среди капель листьев леока, разбрызганных по полотну черного неба, плыли щупальца тумана. Легкие

искорки светлячков то появлялись, то исчезали, помигивая. Лес звучал мощным аккордом, пел каждым листом, и я слышала его величественное многоголосие, ведя свою мелодию тихими шагами. Рик искал звезды, но звезд нет в Ущелье Раздоров — Серые Боги скрыли от нас смеющиеся глаза других богов и богинь, как говорят некоторые легенды людей. Странно, но казалось, он был счастлив.

— Я никогда не видел ничего более красивого, Ра, — сказал он, оглядываясь и забывая о смертельной опасности, в которой постоянно находился. — Разве только закат в Ар-Эн-Квите…

— Я не была там, — я пожала плечами. — Солнце утомляет.

Он коснулся теплого листа леока, но потом отдернул руку. Красота Ки-рра-Дис не предназначена для людей, как и все в Ущелье Раздоров, и его пальцы скоро будут покрыты ожогами, но мужчина об этом не знал. Я не стала его предостерегать — ему полезно научиться чему-то, а не то он будет самой ужасной обузой, которую только можно представить.

— Я слышу… — Рик посмотрел на меня, и даже в сумраке леса его глаза сияли. — Я слышу, как они поют!..

— Ты лжешь.

Я остановилась, выпав из гармонии Ки-рра-Дис и перестав воспринимать то, что происходит у трактира Тарин.

— Дэр! Ты не знаешь, что я могу и чего не могу, — сразу же взбесился Рик, сгоряча оторвав лист леока, что будет дорого стоить ему в недалеком будущем. — Я слышу, как они поют…

Когда гнев приходит в первый раз, он подобен прорванной плотине. Он падает с гор спокойствия, а потом готов хлынуть и затопить, разнося все на пути в щепки. Он бывает разным — холодным, как вьюга, или горячим, как кипящее масло, но в этот раз я не знала, какой он был.

— Замолчи! — я ударила его по лицу, оставляя царапины острыми кончиками пальцев, употребляя тай-су для наказания, а не для убийства.

— Иди к Дэру! — Рик ударил меня в ответ, поминая самого грязного и мерзкого божка из тех, что приютил Беар, но я поймала его руку. — Проклятая сука! Ты можешь выпустить мне кишки, но я слышу!.. Слышу, как он поет!

Я поняла, что допустила оплошность, позволив гневу овладеть собой, но никто уже давно не слышал музыки окружающего мира кроме меня. Капля крови стекла по щеке, петляя и отыскивая путь на небритом лице, а потом упала вниз. За ней последовала еще одна… Он попытался вырваться, но я заглянула ему в глаза, погружаясь вглубь сквозь какофонию ярости и злобы, и в его черных зрачках танцевали красные листья леока. Не было сомнения в том, что ему удалось услышать песню Ки-рра-Дис.

Я почувствовала легкий звон и дыхание ветра, а потом первый лист начал спускаться вниз, кружить, как красная птица, и звук его падения, вливающийся в окружающую музыку, преломлялся в зрачках человека странным светом. Рука Рика расслабилась, я медленно отпустила его, задрав голову и глядя на начавшийся листопад. Ветер дунул сильнее — и еще несколько алых капель сорвались сверху, медленно спускаясь к ногам, а затем все больше и больше, словно кто-то отдал приказ. Мы стояли под странным дождем и слушали то, что говорили листья, ткавшие удивительное многоголосье… Долго. И в глазах человека притаилась тайна и заманчивое очарование нашей схожести. Он вытер кровь и подставил ладони, чтобы поймать лист, я отодвинула его руку прочь.

— Никогда не видел ничего подобного… — тихо сказал Рик, глядя, как сверху, кружась и шепча, падают теплые листья с живыми прожилками, похожие на алые слезы.

— Нужно торопиться, — я пришла в себя, но открытие поразило.

Мы прибавили шаг, топча упавшие листья, и Рик подул на пальцы, которые начали гореть, пытаясь пригладить разлетевшиеся в разные стороны волосы. Он больше не был угрюм и смотрел на меня так, как ему смотреть не стоило. Меня тревожил этот взгляд.

— Здесь все опасно, — судя по тому, что я ощущала, около трактира Тарин было три даройо. — Вода, деревья, воздух. Тебя защищают лишь мои заклятья.