Дети Мафусаила. Уолдо. Магия, инк.
Шрифт:
Сказал и исчез. Нет, вот он, за спиной! Рамбо тянул и тянул руки, которые на самом деле были извивающимися антеннами.
— Ну держись, Уолдо!
Но руки самого Уолдо — это гигантские уолдо, и он хватает Рамбо. Однако уолдо вдруг ослабевают. Рамбо приближается, берет Уолдо за глотку.
В ушах Уолдо начинает звучать спокойный, сильный голос Грэмпса Шнайдера:
— Тянись за силой, сынок. Почувствуй ее в кончиках пальцев.
Уолдо напрягается, стараясь разжать сжимающие его горло пальцы.
Пальцы ослабевают, ослабляют хватку. Он победил! Он вышвыривает Рамбо в Другой
Пес продолжал лаять.
Он проснулся в собственном доме, в собственной громадной комнате. Бальдур издал еще один жалобный вой.
— Тихо! — скомандовал Уолдо и огляделся.
Когда он ложился спать, его удерживали на месте четыре легких растяжки, расположенные как оси у тетраэдра. Две из них все еще были закреплены у него на поясе — он свободно висел над контрольным кольцом. Из двух других одна была отцеплена от пояса, и ее конец парил в нескольких футах от него. Четвертая же была разорвана у пояса и еще в одном месте. Дальний конец обмотался вокруг его шеи.
Он начал размышлять над ситуацией. Насколько он мог судить, растяжки никоим образом не могли порваться сами по себе. Порвать их мог только он сам, когда во сне сражался со своими кошмарами. Собака этого сделать не могла. Значит, он сделал это сам. Растяжки, конечно, были легкими и тонкими. И все же…
Лишь несколько минут потребовалось для того, чтобы переделать прибор, измерявший силу сжатия, так, чтобы он измерял силу растяжения. Он подключил пару уолдо средних размеров, прикрепил конец оборванной растяжки к аппарату и стал тянуть.
Растяжка порвалась при нагрузке в девяносто пять килограммов.
Правда, он потерял немного времени из-за собственной неуклюжести, вызванной повышенной нервозностью. Он снова перемонтировал аппарат на измерение силы сжатия. Немного помедлил и тихо прошептал:
— Настало время, Грэмпс! — и надавил на рукоять.
Девять килограммов, десять, одиннадцать!
Перевалило за тринадцать. А он даже не вспотел! Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, двадцать! Двадцать один килограмм!
Со вздохом облегчения он расслабил руку. Он был силен. Силен.
Придя немного в себя, Уолдо решил, что нужно делать. Первым импульсом было позвонить Гримсу, однако он подавил это желание.
Он позвонит, когда будет совершенно уверен в себе.
Уолдо снова подошел к прибору и начал испытывать левую руку. Не такая сильная, как правая, но все-таки — двадцать килограммов. Забавно, но он не чувствовал в себе никаких перемен. Обычное его состояние. Никаких неприятных ощущений.
Ему захотелось проверить все свои мышцы. Однако потребуется много времени, чтобы подготовить приборы для измерения силы удара, толчка, мышц ног и десятка других показателей. Для этого ему нужно создать поле, да, именно гравитационное поле в 1g. Ладно, есть приемная, где можно это сделать.
Но силой тяжести в приемной можно управлять только отсюда, с контрольного кольца, да и само помещение находится довольно далеко. Правда, отсек с центробежной силой есть и поближе, там, где
Он взял в руку маленькую контрольную панель, которая соединялась с мотором, крутившим колесо, и расположился в его центре, уперев ноги во внутреннюю поверхность обода и схватившись за одну из спиц так, чтобы находиться в вертикальном положении по отношению к центробежной силе. Медленно запустил двигатель.
Первое движение его так удивило, что он чуть не упал. Но, взяв себя в руки, прибавил обороты. Пока нормально. Он постепенно наращивал скорость, и в душе его нарастал триумф: он чувствовал прилив псевдогравитации, чувствовал, как ноги наливались свинцом, при этом оставаясь сильными.
Он довел ускорение до 1g. Он мог его переносить. Мог! Однако создаваемая колесом гравитация не затрагивала верхнюю часть туловища в той же степени, как нижнюю — его голова находилась приблизительно на 30 сантиметров выше точки вращения. Но это можно поправить. Он медленно съехал вниз, крепко держась за спицу. Все нормально.
Вдруг колесо закачалось, а мотор взвыл. Тело Уолдо вызвало разбалансировку системы. Оно, во-первых находилось не в центре вращения, а во-вторых, было слишком тяжелым для колеса, предназначенного для часов и противовеса. Уолдо с большой осторожностью восстановил свое первоначальное положение, чувствуя приятное напряжение мышц и сухожилий. Затем остановил колесо.
Все происходящее очень беспокоило Бальдура. Он чуть не свернул себе шею, следя за движениями Уолдо.
Позвонить Гримсу тот так и не удосужился. Хотелось оснастить приемную рядом дополнительных контрольных устройств, чтобы следить за гравитационным полем в этом помещении. Сначала нужно было найти подходящее место, где можно было научиться стоять. Только после этого он сможет перейти к ходьбе. Все это выглядело не таким уж сложным. Может, и научиться будет не так уж трудно.
Потом он научит ходить Бальдура. Уолдо пытался затащить собаку в колесо от часов, но Бальдур решительно возражал. Он с трудом вырвался и сбежал в самый дальний конец помещения. Неважно. Когда он загонит животное в приемную, тому волей-неволей придется учиться ходить! Надо было давно подумать об этом! Такая здоровая скотина, а не умеет ходить!
Он мысленно представлял себе контуры рамы, в которую нужно будет поместить пса, чтобы тот мог стоять прямо. Она приблизительно походила на детский манеж. Но Уолдо об этом не догадывался — он просто никогда не видел манежа.
— Дядюшка Гус…
— О, привет, Уолдо. Как поживаешь?
— Прекрасно. Послушай, дядюшка Гус, не мог бы ты приехать во Фрихолд прямо сейчас?
— Извини, но мой экипаж в починке, — ответил Гримс.
— Твой экипаж слишком медленный. Возьми такси или попроси, чтобы тебя кто-нибудь подбросил.