Дети ночи
Шрифт:
О’Рурк доел хлеб и запил вином. У Кейт вдруг мелькнула игривая мысль. Ей стало интересно, сколько раз этот человек… ее любовник… служил мессу, готовил святые дары к причастию. Она тряхнула головой, чтобы отогнать дурацкие мысли.
– Я не стану никого убивать, – мягко сказал он. – Даже ради спасения самого дорогого мне человека. Даже для того, чтобы спасти твою жизнь, Кейт.
Она догадывалась, что его мучит.
– Но…
– Мне приходилось убивать, Кейт. Даже во Вьетнаме, где обычные гуманные мерки не имели никакой силы, всегда находились резонные доводы в пользу убийства. Чтобы выжить. Чтобы сохранить жизнь товарищей. Потому что на тебя нападают. Потому
Впервые со времени знакомства со священником, бывшим священником, она не знала, что сказать. Он попытался улыбнуться.
– Бросаясь в эту опасную кампанию, ты выбрала самого худшего напарника из всех, кого только можно представить, Кейт. По крайней мере, если потребуется убивать людей. – Он вздохнул. – А я думаю, что придется.
Кейт смотрела на него в упор.
– А ты уверен, что эти… что эти самые стригои – люди?
Голова у него почти незаметно дернулась.
– Нет. Но я не уверен и в том, что те тени во Вьетнаме тоже принадлежали людям. Это были просто гуки.
– Но это другое.
– Возможно, – согласился О’Рурк, начиная прибирать место их незамысловатого пикника. – Но даже если стригои настолько отличаются от людей, что стали чуть ли не другим биологическим видом… во что я не поверю, пока не получу более веские доказательства… этого все равно недостаточно. Для меня.
Кейт встала, расправила юбку и набросила пальто поверх свитера. Ветер стал еще холодней, и без того серое небо еще больше потемнело. Кратковременная прогулка в осень закончилась, и теперь с Карпат повеяло зимой.
– Но Джошуа ты мне поможешь найти?
– О да, конечно.
– И ты поможешь вывезти его из этой… страны?
– Да.
Ему не требовалось напоминать ей о полиции, о военных, пограничниках, стукачах, авиации, секуритате – обо всех тех, кто подчинялся распоряжениям стригоев.
– Это все, о чем я прошу, – искренне сказала Кейт. Она прикоснулась к его руке. – Надо бы трогаться, раз до Сигишоары около ста миль.
– По главной дороге получится быстрее. – О’Рурк колебался. – Ты хочешь еще немного посидеть за рулем?
Кейт ответила почти сразу:
– Да. Конечно хочу.
Дорога вниз по перевалу представляла собой серию головокружительных взлетов и провалов, но Кейт уже приноровилась к мотоциклу.
О’Рурк тщательно проверил содержимое бака и решил, что до Брашова хватит, однако его неуверенность действовала Кейт на нервы.
Машин на этом крутом участке дороги не было вообще, а вдалеке, среди сосен, Кейт увидела разбросанные домики. Начинались пригороды Синаи. Домов становилось все больше, причем все более крупных. По всей видимости, это были дачи номенклатуры или партийных аппаратчиков и бюрократов, получавших от государства дополнительные привилегии. Синая с виду – типичный восточноевропейский курортный городок: огромные старинные отели и усадьбы, которые были очень красивы лет сто назад, а с тех пор подвергались лишь незначительному ремонту; указатели сооружений для зимних видов спорта, где подъемником служил обычный канат с перекладинами для пассажиров; обширные кварталы более современных жилых домов сталинских времен и промышленные предприятия, окутывающие ядовитым дымом горные долины.
Но открывшийся вид не могли испортить даже гримасы социализма. По обе стороны от Синаи и оживленного шоссе номер 1, проходившего через город, поднимались горы Вучеджи, вонзающиеся в небо голые вершины которых достигали высоты семи тысяч футов и являли собой почти
Кейт бывала в швейцарских Альпах, но открывшийся перед ней сейчас ландшафт мог поспорить с любым из тех, что ей до сих пор приходилось видеть. И лишь снующие вдоль шоссе серые люди, пустые магазины, заброшенные усадьбы, разваливающиеся жилые дома и изры-гающие в долину клубы черного дыма предприятия напоминали: уважающие себя швейцарцы и часу терпеть не стали бы такое безобразие.
Заправки в Синае не оказалось, и Кейт направила мотоцикл в сторону Брашова, что находился милях в тридцати к северу. Дорога так и шла вдоль реки. По обе стороны возвышались утесы и открывались захватывающие дух виды. Кейт старалась не отвлекаться на пейзажи. Когда грузовиков на дороге стало меньше, она сбросила газ, чтобы О’Рурк ее услышал.
– Майк! – крикнула она, заставив его очнуться от глубоких раздумий о чем-то своем. – Почему ты не веришь Лучану?
Он придвинулся поближе. Сейчас они проезжали мимо закрытой православной церкви, продолжая путь вдоль длинной излучины реки.
– Поначалу чисто инстинктивно. Что-то… что-то в нем было не так.
– А потом? – спросила Кейт. Тучи все еще плыли между гор в западном направлении, но пробившиеся солнечные лучи освещали долину и неширокую реку.
– А потом, по возвращении в Штаты, я кое-что выяснил. До того как поехал в Колорадо… до того как застал тебя в больнице. Помнишь, ты мне рассказывала, что Лу-чан выучился так хорошо говорить по-английски во время нескольких посещений Америки со своими родителями?
Кейт кивнула и вывернула руль, пытаясь избежать столкновения с цыганской кибиткой и небольшой отарой овец. Она вернулась на свою полосу как раз вовремя: впереди послышался рев лесовоза. Еще с полмили они ехали в клубах оставшегося после него голубоватого выхлопа.
– И что?
– А то, что я позвонил в контору своему приятелю в Вашингтоне… сенатору Харлену от Иллинойса… И Джим обещал мне все это проверить. Просмотреть записи по выдаче виз и тому подобное. Но от него ничего не поступило до нашего отъезда в Румынию.
– Так, значит, ты ничего не узнал?
– Я попросил, чтобы он связался с посольством в Бухаресте после просмотра регистрации виз и передал сообщение францисканцам! – О’Рурк пытался перекричать рев двигателя. – Они получили сообщение, когда я разговаривал с отцом Стойческу на следующее утро после того, как Лучан показывал нам тела своих родителей и ту штуковину в баке.
Кейт бросила на него взгляд, но промолчала. Долина впереди расширялась.
– По регистрации виз выяснилось, что за последние пятнадцать лет Лучан приезжал в Штаты четыре раза. Впервые – когда ему было десять лет. В последний раз – в конце осени восемьдесят девятого, как раз два года тому назад. – О’Рурк сделал минутную паузу. – И ни разу он не ездил с родителями – только один, на средства Фонда исследований мирового рынка и развития.