Дети-одуванчики и дети-орхидеи

Бойс Томас

На той конференции, где мы впервые представили нашу исследовательскую программу, Стив привел доказательства того, что высокореактивный фенотип появляется в небольшой группе молодых макак в естественном окружении и что более высокая пропорция этих реактивных особей обнаруживается, если группы молодых обезьян растут вместе, без влияния популяции, в которой они родились (см. фотографии ниже). Я представил данные, которые показались удивительно похожими: как высокореактивный профиль проявляется примерно у 15–20 % детей, как каждый пятый ребенок непропорционально часто страдает от инфекционных болезней и подвергается воздействию травм и насколько низкая заболеваемость наблюдается у них в доброжелательных, предсказуемых и благоприятных условиях. Оказалось даже, что мы со

Стивом встречались, когда оба учились на первом курсе Стэнфордского университета. И после этого мы не пересекались почти тридцать лет!

Конечно, нам захотелось укрепить этот предопределенный союз и замечательное переплетение наших наработок за последние три десятилетия. Мы запланировали творческий отпуск, который я мог бы провести в лаборатории Национального института здоровья (NIH), где изучали приматов. Кампус NIH располагался в сельской местности неподалеку от города Вифезда, штат Мэриленд. В течение этого года мы со Стивом поставили интересный и информативный естественный эксперимент. Группа из тридцати или сорока макак проживала на закрытой территории в 2,5 гектара, воспроизводящей естественные условия. Здесь были деревья с приспособлениями для лазания, различные игрушки и большой бассейн с островом посередине и мостиком. Это был своего рода летний лагерь для обезьян, который в холодные летние месяцы превращался в ледяную игровую площадку. На этой территории также находился небольшой каменный домик, где обезьяны укрывались от непогоды, дождя и снега. Здание обветшало со временем, поэтому пришлось строить новое.

Почти все травмы были связаны с нападениями на высокореактивных, подобных орхидеям животных. Это явление аналогично издевательствам в человеческом обществе.

Два разных поведенческих и биологических фенотипа молодых макак-резусов. Обезьяны справа, как и 80 % или 85 % их сверстников, активно и агрессивно исследуют окружающую обстановку, энергично осваивая новое и неизвестное. И наоборот, около 15 % или 20 % молодых обезьян (их представитель на фотографии слева) с раннего возраста пугливы, сторонятся нового и проявляют чрезмерную биологическую реакцию на стресс.

За год до моего появления все обезьяны были временно заперты в старом каменном домике, пока велось активное строительство нового укрытия. Стройка должна была продлиться месяц или два, однако, как часто бывает с подобными проектами, затянулась на шесть месяцев, в течение которых у животных не было никаких дополнительных развлечений, кроме еды, деревянного пола и железной крыши. Они не могли ни бегать, ни лазать по деревьям, ни купаться в пруду! Подобное ограничение свободы вызывало сильный стресс, и ветеринары приматологического центра, регулярно осматривая животных, сообщали о постоянно увеличивающихся случаях жестокости, травм и неожиданных заболеваний. Три обезьяны даже погибли: одна от резкого ухудшения ранее возникшего нейродегенеративного заболевания, другая от послеродового кровотечения, а третью забили соплеменники – так называемое совместное нападение, или травля, когда животное жестоко убивают собственные сородичи.

Оказалось, что еще до вынужденного заключения у всех животных был свой уровень реакции на стресс. Точно так же, как и у человеческих детей, один из пяти обезьяньих младенцев демонстрировал высокую реактивность по отношению к новой или пугающей ситуации. Такие малыши были склонны к чрезмерной биологической реакции на угрозу или провокацию – яркое описание обезьян-орхидей! (Испуганный обезьяний малыш показан на фотографии выше слева) Кроме того, у нас были все ветеринарные записи на каждую обезьяну до, во время и после шестимесячного периода вынужденного заключения. Таким образом, мы могли отследить количество и тяжесть нанесенных ран и повреждений в каждый период времени.

Мы обнаружили пятикратное увеличение и количества, и тяжести травм, полученных в течение шестимесячного

периода временного ограничения свободы. Ниже приведен график, на котором можно увидеть, что почти все травмы были связаны с нападениями на высокореактивных, подобных орхидеям животных. Это явление аналогично издевательствам в человеческом обществе. (Позже мы объясним его в отношении детей-орхидей.) Частота и тяжесть повреждений у низкореактивных обезьян почти не повышалась и даже не приближалась к уровню, обнаруженному у высокореактивных особей. Именно высокореактивные обезьяны подвергались жестокому и избирательному нападению со стороны своих сородичей.

Но на этом графике можно прочитать и другую историю. Как мы наблюдали у высокореактивных детей, их дальние родственники-приматы принимали на себя не только больше повреждений во время стрессового периода. У них также наблюдалось наименьшее количество травм в предшествующий, спокойный период, в отсутствие стресса. По какой-то причине эти сильно восприимчивые молодые обезьяны-орхидеи ухитрялись успешно избегать атак в благоприятных условиях, в естественной обстановке, но они же подвергались яростным нападениям (некоторые получили очень серьезные раны) во время сложного периода вынужденного заключения. Эти орхидеи, наши предшественники в эволюционном плане, чувствительные к условиям жизни молодые обезьяны, демонстрировали удивительное сходство со своими потомками-гоминидами: мощная, интуитивная, чрезмерная реакция на новизну и угрозу, а также повод для больших колебаний в успехах и здоровье.

На графике показана частота повреждений в группе макак-резусов в период вынужденного, вызвавшего стресс ограничения свободы. Животные, проявляющие высокую реактивность (обезьяны-орхидеи), чаще всего подвергались нападению в этот период и реже всего – в течение предшествующего года. Обезьяны, для которых была характерна низкая реактивность (одуванчики), подвергались нападению в умеренной степени и в спокойный, и в стрессовый период.

Помните маленькую застенчивую Молли, которая буквально отговаривала себя от игры с заманчивыми, но запрещенными игрушками? Или реактивных обезьян Стива Суоми, прятавшихся от нападения, пока было возможно? Здесь прослеживается четкая эволюционная последовательность. Небольшая подгруппа обоих видов сохраняется в процессе естественного отбора, чтобы не потерять чувствительность к социальным условиям жизни. Эти реактивные и особенно восприимчивые молодые «аномалии» играют двойную роль: у них есть определенные преимущества восприимчивости в спокойной обстановке и опасная склонность к уязвимости в неблагоприятных условиях. В доброжелательной обстановке эти особи служат примером здоровья и исключительного благополучия, но, когда преобладают недоброжелательные настроения, они же рискуют стать «козлами отпущения». Именно таков Саймон, изображенный Уильямом Голдингом.

Хотя яркое и живое объяснение уже вырисовывалось, это было только начало. Предстояло еще многое изучить в отношении и орхидей, и одуванчиков – например, их происхождение и возможности. Будут ли наши первоначальные данные подтверждаться в будущих, более масштабных и лучше разработанных исследованиях? Каковы другие признаки особой восприимчивости? Можно ли их выявить в стенах лаборатории Бойса? Будут ли эти данные достойно выглядеть на фоне целого моря исследований и гипотез других ученых?

4

Орхидеи и одуванчики в одной лодке

Внестройном хоре индивидуальных различий в заболеваемости в ответ на неблагоприятные воздействия и в биологической реакции детей на стресс в лабораторных условиях мы различили некую мелодию. Но можно ли создать более крупное и гармоничное произведение на основании наших данных? Гораздо раньше, чем мы могли предположить, первоначальная мелодия наших ранних работ стала превращаться в новую науку и новое открытие. Мы даже не ожидали, какой симфонией станут эти несколько нот.