Дети песков
Шрифт:
— Что он сказал по поводу меня? — сразу же поинтересовался Ашарх.
— Все в порядке. Последствия болезни пройдут не скоро, но твое тело справляется… Подожди минуту, я сейчас вернусь.
Девушка мягко выскользнула за занавесь и торопливо направилась в хозяйственную часть дворца, не желая обращаться к слугам, до которых иногда невозможно было докричаться, если что-то требовалось. Тем более что Лантея предупредительно опасалась шпионов как собственной матери, так и матриарха Первого Бархана Иамес, а в том, что среди прислуги дворца их было достаточно, она никогда не сомневалась.
Вернулась
Для профессора тонкая рубаха глубокого синего цвета с длинными рукавами в первые минуты показалась ночной сорочкой, насколько нежно она легла к телу, хоть и постоянно путалась в ногах. Мягкая же обувь для стертых ступней Ашарха стала настоящим благословением после неудобных кожаных сапог, оставивших на пятках еще во время перехода через горы жуткие кровавые мозоли. Поддев под рубаху свои штаны, мужчина остался вполне доволен удобством одежды и своим внешним видом. Если бы ему еще удалось побрить лицо, то вполне можно было с чистой совестью выступать хоть перед пустынным народом, хоть перед самим матриархом.
И пусть все эти тряпки первые мгновения казались преподавателю непривычными и даже в какой-то степени забавными, но это продолжалось лишь до тех пор, пока его внимание не переключилось на еду, любезно предложенную Лантеей на завтрак. Хетай-ра принесла миску с кусками сырого мяса и странными серовато-зелеными лепешками.
— Это приготовленное мясо? — усомнился Аш, держа в руках небольшую пиалу и внимательно разглядывая куски темно-красного цвета.
— В Барханах мясо едят сырым. Поверь, здесь никто не станет отваривать или жарить хороший сочный кусок мяса с кровью… Так не принято.
— И как же его есть? Так ведь можно отравиться.
Лантея несколько секунд что-то обдумывала и после все же отобрала блюдо у спутника, отдавая ему вместо сырого мяса одну из лепешек.
— Тебе и правда может с непривычки поплохеть. Давай-ка сейчас ты обойдешься простым хлебом, а позднее я найду для тебя более подходящее угощение, — сказала девушка и виновато улыбнулась.
Разломив небольшую плоскую лепешку пополам, профессор аккуратно откусил краешек и задумчиво пожевал, привыкая ко вкусу. Как он уже догадался, кашами и овощами в Барханах его никто кормить не собирался, и стоило свыкнуться со вкусом местной еды, чтобы элементарно не умереть с голода. Лишайниковая сдоба оказалась чуть горьковатой, но вполне съедобной, хотя больше одной лепешки съесть было трудновато — этот хлеб хорошо насыщал.
— Городские слушания начнутся только завтра, — ненароком обронила Лантея во время трапезы, бросая на сидевшего за столом
Профессор ничего не ответил, задумчиво пережевывая последний кусок сдобы, все еще пытаясь определить для себя, нравилось ли ему это диковинное блюдо или нет.
— И, к тому же, тебе не помешало бы посетить горячие источники, — намекнула девушка, демонстративно морща нос.
— У вас тут есть подземные водоемы? — спросил мужчина и вскинул бровь, заинтересованный последним предложением. — Я бы не отказался, если честно…
— Конечно есть, — усмехнулась хетай-ра. — Дожевывай и пойдем.
Преподаватель скорее поднялся на ноги и отряхнул одежду от крошек. Послушно приняв из рук своей спутницы стеклянный фонарь с встревоженными светлячками, он шагнул вслед за ней в непроницаемо черный коридор дворца.
— Ты хочешь мне сказать, что вы всегда живете в этом кромешном мраке?.. Никаких свечей, факелов, зеркальной системы освещения? — почему-то шепотом спросил у девушки Ашарх.
Они ступали по одной из каменных галерей дворца, изрезанной узкими переходами и арками, ведущими в соседние помещения. Фонари здесь были развешены по стенам на большом отдалении друг от друга, а потолки нависали так низко над головой, что при желании до них можно было дотронуться рукой.
— Мы неплохо видим в темноте, поэтому нам хватает светящихся растений. Как бы тебе объяснить… Понимаешь, мы ведь по сути своей ночные хищники с острым слухом, Аш, обитающие под песками на протяжении тысячелетий. Здесь привыкаешь верить своим ушам больше, чем глазам. Солнечные лучи почти не проникают в город, поэтому в Барханах царит другой уклад жизни.
— Когда вчера мы блуждали по коридорам, я, если честно, думал, что это из-за позднего вечера так темно, — посмеялся над своей наивностью Ашарх.
— И надеялся, что утром, видимо, солнце каким-то немыслимым образом озарит этот город? — усмехнулась Лантея. — Нет, это обитель вечного мрака. Ходи здесь без меня с фонарем, если не хочешь заблудиться… На самом деле, наш Бархан еще самый светлый из-за центрального входа в город над рыночной площадью. Стеклянный купол днем дает много света. В некоторых подземных полисах хетай-ра нет даже такого.
— Это ведь Третий Бархан, верно? Помню, еще в Залмар-Афи ты говорила, что всего их пять.
— Да, у хетай-ра пять правящих семей и пять городов по их числу. Но главенствует над всеми, конечно, Первый Бархан. На изегоне, местном языке, это звучит как Zceit. Там правит матриарх, которой волей-неволей обязаны подчиняться все остальные правительницы.
Свернув куда-то в сторону, Лантея на ходу ухватила спутника за рукав и потянула его следом. Вдвоем они нырнули в арку и оказались в просторной кладовой, заполненной грубыми каменными шкафами. В помещении не было ни одной живой души и витал приятный легкий запах чистоты. Девушка бесшумно скользила меж полками, забитыми различными вещицами, одеждой, чашами и бадьями, лишь изредка прося своего спутника посветить ей фонарем. Через несколько минут хетай-ра бросила в заплечный мешок свертки с полотенцами и предметами для купания, и развернулась к выходу.