Дети песков
Шрифт:
Девушка, давно подозревавшая, что все обстояло именно так, даже не подала виду, что слова брата ее удивили. И в его тоне было столько искренности и волнения, что невольно хотелось верить каждой фразе и признанию.
— И когда ты ушла из города, я до последнего провожал тебя. Был рад и расстроен одновременно… Рад, что тебе удалось это сделать. И расстроен, что вряд ли еще смогу тебя увидеть… — прошептал Манс и тряхнул белокурой головой. — Но утром начались поиски, мать стала допрашивать и наказывать невиновных, поэтому мне пришлось признаться, что именно я видел, как ты уходила. Мериона
— Это она сотворила такое с твоей спиной? — догадалась Лантея.
— Да. Она лично меня высекла. За то, что позволил тебе уйти и не сообщил раньше, когда еще можно было послать погоню и образумить тебя. Порка была непубличной, и знала обо всем этом только мать. Но она никак не помешала… И после этого я еще несколько месяцев отбывал наказание на принудительных работах в промысловых пещерах.
— Прости. Я… Я не ожидала, что из-за моего побега могут пострадать невиновные, — изумленно и виновато пробормотала девушка. — Трудно поверить, что они так отыгрались на тебе из-за меня.
— Поэтому я бы никогда в жизни не стал плясать под дудку матриарха и тем более Мерионы. Это было бы неуважением по отношению к самому себе, — мрачно добавил Манс и вновь протянул ножны с клинком сестре. — Так ты примешь его?..
Девушка на секунду залюбовалась оружием. Зеленоватое стекло, поблескивавшее гранями в сиреневом свете фосфоресцирующих грибов, манило и гипнотизировало. Это была хорошая работа настоящего мастера — ее брат явно трудился над ножом не один месяц, выплавляя из податливого стекла птичье оперение, истончая и затачивая лезвие.
— Теперь, когда я все тебе рассказал, поверишь ли ты, сестра, моему желанию помочь?
Хетай-ра перевела взгляд на сосредоточенное лицо Манса и подумала о том, что ей придется рискнуть, хочет она того или нет. Во дворце и всем городе у нее не было ни соратников, ни помощников — только верный профессор, жизнь которого была так хрупка. Любой мог объявить охоту на чужеземца, подчиняясь молчаливому приказу матриарха или ее окружения: начиная от подозрительной Мерионы, выслеживавшей шпионов с усердием сторожевого пса, и заканчивая бесстрастным Бартелином, готовым собственными руками уничтожить любого человека или хетай-ра, представлявшего опасность для власти рода Анакорит в Третьем Бархане.
И Лантея с отчаянием осознавала, что далеко не всегда она могла быть рядом, чтобы защитить Ашарха. Она просто не могла разорваться, а жертвовать кем-то во благо своих устремлений не хотелось вовсе. Ей действительно требовалась помощь, пусть даже она сильно рисковала, доверяясь кому-то. Иного выхода не было.
— Теперь я просто не могу не принять твой подарок, — проронила девушка и крепко обхватила рукоять ножа. — Ты стал гораздо смелее с нашей вчерашней встречи, Манс.
— Я увидел, что ты не сошла со своего прежнего пути, и это придало мне сил, — выдохнул юноша с облегчением, когда Лантея прикрепила ножны с клинком к поясу. — Я буду твоей верной рукой.
Легко поднявшись с холодного камня, сестра приблизилась к брату и положила ладонь ему на плечо, неожиданно цепко впившись пальцами в кожу.
— Твоя помощь мне пригодится. Но я хочу, чтобы ты знал… — вкрадчиво
— Я и не ожидал другого от тебя, сестра. — Кривая улыбка исказила губы юноши, а его серые глаза задорно блеснули, будто он принимал вызов.
Глава четвертая. Общие городские слушания Бархана
Обрядом совершеннолетия для девушек, по крови принадлежащих к одному из правящих родов, является прохождение двух священных испытаний — испытаний светом и тьмой. Юноши, рожденные в семье любого из матриархов, высокородные отроковицы и отроки, а также дети простолюдинов в день своего совершеннолетия обязаны посетить мольбище Старухи, где жрецы опоят их ядовитым отваром из ложного паутинника, который единожды откроет им божественную истину и позволит узреть свое будущее, если будет на то милость Эван’Лин.
На следующее утро, проспав не только оповещения стражей времени, от которых Лантея раньше обычно всегда пробуждалась, но даже подачу завтрака в комнату, девушка собиралась в спешке. Путаясь в торжественном темно-зеленом наряде, представлявшем собой многослойное шелковое платье и пышную длиннополую накидку с вышитыми бисером рукавами и коротким шлейфом, она торопливо пыталась заплести спутанные волосы и при этом держать открытыми слипавшиеся глаза. Едва успев привести себя в подобающий важному мероприятию вид и спешно закрепить пояс с оружием, Лантея сразу же поспешила на мужскую половину дворца, опасаясь, что Ашарх мог проснуться гораздо раньше и уйти из комнаты. Она беспокоилась, что его любопытство могло сотворить с ним дурную шутку, заведя профессора в не самые безопасные места этого здания.
Но к ее величайшему изумлению, мужчина все еще дремал, завернувшись в шкуры и обняв подушку. Было похоже, что с самого вечера он так и не вставал с постели.
— Это темнота плохо на меня влияет, — оправдывался Аш, едва девушка его разбудила и дала в руки таз для умывания. — Мне постоянно кажется, что здесь ночь, а оттого безумно хочется спать.
— У нас мало времени. Вот-вот должны начаться слушания. Так что шевелись! — поторопила спутника Лантея.
Она металась по комнате, постоянно наступая на край своего торжественного одеяния, в котором совершенно отвыкла передвигаться, и бросала на кровать преподавателя найденную на лавках и полу одежду, пытаясь ускорить процесс сборов.
Через пять минут Ашарх, торопливо пытаясь пригладить торчавшие после сна волосы, уже спешил за своей величественной спутницей по длинным коридорам дворца, заполненным прислугой, сновавшей из комнаты в комнату и увлеченно сплетничавшей в темных нишах. Кто-то носился с огромными подносами, заставленными различными кушаниями и напитками, другие хетай-ра перьевыми метелками лихорадочно смахивали пыль с фонарей, статуй и лестничной балюстрады. Все вокруг находилось в движении, будто дворец очнулся после многолетнего сна.