Дети погибели
Шрифт:
Макову стало совсем не по себе. Он уже начал придумывать предлог, чтобы избавиться от этой нелепой поездки, которая становилась уже прямо зловещей. Но ландо тронулось, и подполковник, сидевший напротив Макова, спиной к кучеру и свитскому, скомандовал:
– Поехали!
– Ну-с, с чего начнём экскурсию? – спросил Судейкин, довольно непринуждённо развалясь на мягком сиденье.
– Какую экскурсию? – отрывисто спросил Маков. – О чём вы, подполковник?
– Ну, как же… О террористах, естественно… Ба! А вот и первый адрес. Взгляните, ваше высокопревосходительство, налево. Невский проспект, восемьдесят. В этом
Маков с удивлением посмотрел на скудно освещенный фасад, перевёл взгляд на Судейкина.
– Вы хотите сказать…
– Подождите, ваше высокопревосходительство. Тут неподалёку ещё один адресок. Памятное, так сказать, место. А проще говоря, террористическое гнёздышко…
Экипаж проследовал по Невскому и остановился у дома 124.
– В доме под этим нумером, дробь четыре, находится конспиративная квартира. На днях в этой квартире террористы организовали настоящую динамитную мастерскую. Изготовляют бомбы, сволочи, – можете себе представить?
Не дождавшись поддержки от Макова, подполковник продолжал:
– А перед этим в Басковом переулке была устроена динамитная лаборатория. В ней господин изобретатель Кибальчич вместе с государственными преступниками Исаевым и Ширяевым производили опыты, пытаясь достичь максимальной взрывной силы своего самодельного динамита. Впрочем, не секрет, что динамит теперь довольно легко изготовить в домашних условиях. Все необходимые ингредиенты нынче, при настоящем расцвете торговли, можно купить в магазинах и на рынках… Так вот, после того как динамит был изготовлен, динамитчики переехали из Баскова переулка на Невский, где им показалось безопаснее. Однако они ошиблись, как видите… Будем заезжать в Басков? Там, между прочим, проживает Степан Ширяев. Личность оригинальная: выучился на ветеринара, но увлёкся электричеством. Уехал в Париж, практиковался у нашего знаменитого инженера Яблочкова. Потом вернулся, примкнул к террористам, и тоже занялся динамитом… Видимо, вскоре придётся его арестовать. Уж очень много от него беспокойства: бродит по фабрикам, фабричных агитирует.
– Погодите, – перебил Маков, потирая висок. – Вы что, хотите сказать, что все террористы, их настоящие имена и даже местопребывание вам известны?
– Не все, к сожалению. Но основные деятели их «Исполнительного Комитета», который они величают «великим ИК», – да, известны.
– Так почему же вы их не арестовываете?? – почти закричал Маков.
Судейкин сел прямо. Тяжело вздохнул.
– Самому хотелось бы знать.
– То есть?
– Арестовывать пока не велено, – уклонился от прямого ответа Судейкин.
– Да кем же? Кем же не велено? – Маков от волнения подался вперёд и едва не схватил подполковника за отвороты шинели.
Судейкин промолчал. Потом скупо выговорил:
– Об этом сказать не могу. Видимо, вы узнаете всё сами, в своё время… А я на службе-с. Так что попрошу…
Маков опомнился, убрал вытянутые руки, перевёл дыхание.
Помолчали. Ландо всё ещё стояло у дома нумер 124.
– Ну, так что-с? – подал голос Судейкин. – Проедем в Басков переулок? Или сразу на Литейный проспект проследуем? Там тоже есть примечательные места. Или, если хотите, на Сапёрный переулок. В этом переулке господа социалисты типографию устроили для печатания воззваний и листовок. А также и поддельных паспортов. Причём, хочу заметить, паспорта бывают даже не поддельными, а настоящими: выкрали, должно быть. И вот живёт где-нибудь в деревне Воропаевке мещанин Ельников, и не ведает, что по его паспорту…
– Что вы несёте? – снова вскрикнул Маков. – Да их всех надо немедленно арестовать!
– Я же сказал: не велено, – почти вкрадчиво повторил Судейкин. – Да и потом: сейчас в столице из известных нам лиц остались совсем немногие. Большая часть
Маков вытер со лба испарину. Выдавил:
– Абсюрд…
Когда ландо вернулось к Аничкову дворцу, там уже стоял экипаж Дрентельна. Заметив ландо, шеф жандармов вышел и ожидал, стоя у ворот со своим ротмистром.
– Ну, как вам, Лев Саввич, мой чичероне? – спросил Дрентельн, когда Маков вышел из ландо.
– Болтлив не в меру, – угрюмо ответил Маков.
Судейкин, стоявший позади Макова, деланно развёл руками.
– А поездка, Лев Саввич? Понравилась вам поездка?
Маков взглянул на Дрентельна исподлобья.
– Сударь… – наконец выдавил он, побагровев. – Вы или шут гороховый, или… государственный преступник.
Дрентельн отступил на шаг.
– А за такие слова, мсье, у нас принято бить в морду.
– Нисколько не сомневался в ваших методах, – кивнул Маков. – Однако предпочёл бы отложить мордобитие до завтра, ибо я намерен встретиться с членами Государственного совета, градоначальником, министрами…
– А вот это вряд ли получится, – ответил Дрентельн. – Прежде всего потому, что дома вас ожидает ещё один сюрприз. А кроме того, созвать сейчас, в дачный сезон, столь представительное, судя по вашим словам, совещание будет затруднительно. Ну и, наконец: в отсутствие Государя такие совещания можно проводить только под председательством цесаревича. Что ж, вы прямо к нему пойдёте? Лично я бы… не советовал. В вашем нынешнем положении…
– На что вы намекаете? – грубо спросил Маков.
– Да уж вы должны бы догадаться, на что. Или ещё не догадались? Не догадались, Лев Саввич, нет?
Маков не ответил. Стиснул кулаки, свёл брови к переносице. Кровь бросилась ему в лицо, и – внезапно отхлынула.
– Вы хотите сказать, что цесаревич…
Дрентельн кротко глянул на ротмистра. Тот козырнул и исчез.
Они остались вдвоём у ограды Аничкова дворца.
– Да-с, – вполголоса произнёс Дрентельн. – Именно это я и хочу сказать. Вам ли не знать, что происходит? Государь император ожидает, когда императрица Мария Александровна преставится. Она действительно очень плоха. Сразу же после этого Государь венчается с Екатериной Долгоруковой…
Дрентельн был совершенно серьёзен. Говорил тихо, но отчётливо.
– Затем, – продолжал Дрентельн, – спешная коронация новой императрицы. Что может последовать далее, Лев Саввич?
– Внесение изменений в закон о престолонаследии… – прошептал Маков.
Дрентельн кивнул.
– Цесаревич Александр Александрович перестаёт быть наследником. Право занять престол переходит к детям Государя от Екатерины Долгоруковой… Или, как она теперь именуется, княгини Юрьевской. Что это будет означать для России? Вы только подумайте: затяжная распря между Аничковым и Зимним дворцами. Две партии вступят в схватку не на жизнь, а на смерть. И в эту войну будут втянуты не только высшие круги общества. Я исхожу исключительно из интересов России. И мне известно, что обе партии уже готовятся к войне, вдохновлённые своими непреклонными руководителями. А вернее, руководительницами… – Дрентельн коротко взглянул на Макова. – Такова диспозиция, Лев Саввич. Не секрет, что Государь недолюбливает своего второго сына, Александра Александровича. До сих пор первенца, Николая Александровича, вспоминает. И с Александром Александровичем сравнивает… Сравнение, как вы понимаете, не в пользу последнего…