Дети Понедельника
Шрифт:
– Замечательно! Вопрос третий и самый важный: живая мышь в наличии есть?
Олесь и Лина неуверенно переглянулись, Денек преувеличенно внимательно изучал замызганную стену, Владя ковырял носком ботинка грязный пол, Вольдемар смущенно чесал в затылке. Профессор МакДугл обеспокоено поерзала на своем ящике и проговорила:
– Видите ли, Хьюго… Мышь… с мышью не получилось…
– Что значит - не получилось?! В таком случае, что мы все здесь делаем?! Если мышь достать не удалось…
– Ну, не совсем не удалось, - замялась Марион.
– И не совсем мышь!
– уточнила Лина.
– Неужели крыса?!
– изумилась Майя.
–
– Не крыса, - вздохнул Олесь и кивнул ребятам.
– Парни, доставай!
Марик и Владя выудили из-под стола изрядный картонный коробок, перевязанный шпагатом. Аккуратно распутали узел, открыли коробку и поставили на пол посреди кладовки.
– Вот…
Народ с интересом потянулся к картонке. Саша присела на корточки, заглянула внутрь… и с визгом отпрянула прочь. В коробке что-то грозно зашебуршало, и из-под крышки показалась страшная зеленая морда длиной не менее двадцати сантиметров.
– Мамочки! Крокодил!
– охнула Маргарита Леопольдовна, хватаясь за сердце.
– Где вы его взяли?!
– В зоомагазине, - вздохнул Денек, глядя на возящегося в коробке зеленого гада со сдержанным отвращением.
– Мышей в продаже нет, крыс тоже, даже хомячков и морских свинок не продают! Не модно, видите ли! Пришлось вот эту… это… короче, его купить. Думаю, Леопердовне в самый раз!
– Да вы офонарели все!
– взорвался Шеллерман.
– Это же крокодил! Если я не ошибаюсь, в России водятся белые медведи, а крокодилов нет! Это что, по-вашему, естественно - крокодил в лесу?!
– Да у нас в бункере что угодно будет естественно!
– фыркнул Олесь.
– Черти есть, многоножки тоже, плесень, мухоморы всякие, почему бы и крокодилам не завестись? К тому же, крокодил - это ведь не мышь, а намного более впечатляюще!
– И вообще, зря, что ли, мы с ним возились?!
– возмущенно добавил Марик, нервно поправляя бинты на пальцах.
– Нам в зоомагазине его в бумажный пакет засунули! А мы, как дураки, взяли! А он, гад, прожрал бумагу и вылез!
– И хорошо, что мы уже в бункере были!
– добавил Олесь, потирая забинтованную щиколотку.
– Если бы в автобусе, не знаю, что бы с нами было!
– С нами - то же, что и сейчас!
– уточнил Денек, демонстрируя исцарапанные ладони.
– А вот окружающие точно не порадовались бы!
– Да мы и не радовались!
– устало вздохнула Лина, возведя глаза к потолку и очень похоже копируя выражение лица кающейся Марии Магдалины.
– Мы за ним по всему бункеру гонялись!
– доложил Владя, пряча под стол ноги в искусанных ботинках.
– Шустрый, зараза, как… как зараза! А потом морду ему скотчем заматывали, чуть не рехнулись!
– Угу, - согласно кивнул Денек.
– Он нас всех перекусал, хвостом синяков наставил, царапался хуже кошки. Я его обратно не понесу!
– Ладно, - профессор раздраженно махнул рукой, - сунем ей крокодила! И пусть делает с ним, что хочет! Всё, все свободны!
– Ой, что-то у меня предчувствие нехорошее, - почти неслышно пробормотала Майя, выходя из кладовой.
– Что-то будет, вот увидите!
– Не каркай, Майка, хуже уже не будет!
– утешила ее Лина, выбираясь следом под руку с Олесем.
– Вот этим и отличается оптимист от пессимиста: пессимист говорит, что хуже уже не будет, а оптимист утверждает: "Будет, будет!" - Олесь, как и Майя, любил пошутить.
– Вот-вот, - вздохнула Лина.
–
– Пошли! Поживем - увидим!
– Доживем - узнаем!
– эхом откликнулся Марик, вышедший следом.
– Выживем - учтем!
– заговорщицки переглянувшись, хором заключили девчонки, и компания потянулась к полутемной лестнице, ведущей наверх.
Как назло, подложить зубастое зеленое чудовище в сумку Леопёрдовне на следующий день не удалось: заместитель директора по воспитательной работе решила, что нужно брать воспитание студентов в свои цепкие руки, умотала с ними на экскурсию в заполярный круг, но обещала вернуться через неделю. В результате маленький, но прожорливый крокодильчик поселился под столом в тесной каморке на площадке "Дельта". Сказать, что брать с собой злобного жильца ребята не хотели, значит, не сказать ничего. Но волею судеб и жребия новый обитатель бункера сидел возле обогревателя, грозно поглядывая хитрыми блестящими глазками на своего обидчика. Двигаться змееныш - а именно так окрестили его все принимавшие участие в операции "Визг" - не мог, потому как был схвачен, скручен, перевязан широким скотчем и брошен в коробку из-под бумаги. Уже ко второму дню пребывания в неволе зеленый понял, что свободы в ближайшее время ему не видать, и притаился в ожидании процесса кормления.
Указанный процесс был сопряжен с изрядными трудностями. На зеленом гаде был импровизированный намордник из скотча и проволоки. Чтобы накормить милого зверька, следовало снять с него это жутковатое сооружение и забросить в распахнутую зубастую пасть что-нибудь съестное. Но мерзкая тварюшка почему-то считала, что чипсы невкусные, бананы ей не нравятся, а колбасой можно только отравиться, и в меру сил пыталась разнообразить свой рацион, откусив пару-тройку пальцев.
– А-А-А-А-А-А-И-И-И-И-И-И-И!
Дикий крик, раздавшийся ни с того ни с сего, застал всех врасплох. Народ повскакивал со стульев и чохом ломанулся на звук. Как выяснилось, вопль принадлежал Ядвиге - бедняжка стояла на стуле и отчаянно визжала. А причиной столь неадекватного поведения был ни кто иной, как Грызли - любимый крокодил Леопёрдовны.
К отчаянию своих коллег Брумгильда Леонардовна не только не испугалась подложенной в ее стол хладнокровной рептилии, но пришла в самый бурный восторг. Она моментально возлюбила крокодила всем сердцем, на что тот отвечал хозяйке полной взаимностью, видимо, почуяв родственную душу. Как следствие, взбалмошная воспиталка таскала его с собой везде и всюду, словно комнатную собачку. Но, поскольку Грызли был представителем совсем другого вида, он стал для Леопёрдовны самым верным и понимающим товарищем и настоящим проклятием для всех остальных.
Чешуйчатый паршивец оказался злопамятным и зловредным, отлично запомнил всех, кто лишал его свободы, и мстил, невзирая ни на что. Впрочем, и те, кто ничего плохого ему не делал, не были застрахованы от его пакостей. В первый же день пребывания в Академии в качестве любимого питомца Леопердовны он испортил две куртки, десять пар обуви, изодрал три пачки бумаги, изжевал все мусорные корзины и слопал четыре клавиатуры. Сказать, что эта тварь была прожорливой, значит здорово преуменьшить. Змееныш был на диво шустрым, крайне шкодливым и без малейшего вреда для здоровья жрал абсолютно все, до чего могли дотянуться его острые зубки.