Дети пространства
Шрифт:
— А скафандры?
— Зачем? Это же цивилизованный порт с траффиком больше, чем у нас в Порт-Шамбале. Здесь подают переходный тоннель.
Переходный тоннель, гармошка из прозрачного пластика, протянувшаяся от люка пинассы до не такого уж большого здания космовокзала, позволял обозреть окрестности. Рядом с пинассой на бетоне стоял грузный трамп-тысячетонник. К северу и востоку простиралась красная пустыня плато Офир. К югу на горизонте сияло что-то светло-бирюзовое.
— Что это там? — спросил Анджей.
— Это хандрамит Кандор. Была часма 19 — такой огромный
Переходный тоннель кончился, и они оказались на нешироком балконе, опоясывавшем главный зал космопорта. На противоположной стороне на стене висели плакаты: «Добро пожаловать на Туму» по-русски, «Welcome to Malacandra», «Happy visit to Barsoom» по-английски и ещё с десяток разных названий.
Термин «Малакандра» Анджей с некоторым трудом вспомнил — кажется, так назывался Марс в какой-то английской фантастике докосмической эпохи. Как бишь звали этого автора? Оружейная какая-то фамилия… Максим? Браунинг? Стэн? Мимоходом употреблённый Марой термин «хандрамит» тоже вроде происходил из этой книжки. А откуда взялись остальные названия, он припомнить не смог.
Внизу под балконом располагались столики кафе. За стойкой бара скучал бармен. Все столики пустовали, кроме одного, за которым сидело трое людей в торгфлотовской форме. Вокруг них крутился, подавая блюда, типичный уэллсовский марсианский треножник, правда, маленький, в рост человека.
— Это что, у них юмор такой? — спросил Анджей у Мары.
— Ага! Это же Марс. Планета человеческих фантазий. Тут у всей планеты пунктик: как на Лемурии все бредят Древними, так здесь все норовят припомнить какую-нибудь докосмическую фантастику, в которой был описан Марс. Какое кафе ни возьми, обязательно будет названо в честь какой-нибудь прекрасной марсианки, в которую влюблялся пришелец с Земли. Тут даже городам дают названия из фантастики. Скажем, тот человек, которого мы должны привезти в Клавиус, проживает в городе Корада. Это отсюда почти час на рейлере. Ладно, подожди меня в кафе, а я схожу выполню кое-какие формальности, — с этими словами Мара исчезла за явно служебной дверью.
Анджей спустился с балкона и подошёл к стойке кафе.
— Добро пожаловать! — приветствовал его бармен. — Первый раз у нас на Марсе?
Анджей кивнул.
— Тогда возьми буклет, — бармен ухватил со стенда в углу стойки брошюру в глянцевой обложке и протянул Анджею. — Ты сам-то откуда? Смотрю, на такой фитюльке прилетел. Как только в неё воткнули двигатель Ангстрёма? Я был уверен, что таких маленьких скачковых кораблей не бывает.
— Не бывает, — подтвердил Анджей. — Это ВКФ-овская пинасса, а я прилетел на ней с Земли.
Бармен смерил Анджея взглядом:
— На офицера ты не похож. На экспедиционщика из МИСС тоже.
— А я и не тот, и не другой. Я журналист.
— Земной журналист? Который пишет
— И туда тоже. Может, видел в позапрошлом номере статью про Терранет?
— Ух ты! У нас тут добрых полсотни лет не было земных журналистов. А откуда ты на Земле?
— Из Вены. Это в Европе.
— Тогда давай сделаю тебе кофе по-венски за счёт заведения. Заодно скажешь мне, правильно ли я его готовлю.
Вооружившись чашечкой кофе по-венски, Анджей уселся за столиком и занялся изучением буклета-путеводителя. На первой странице было написано: «Марс — старейший из обитаемых миров». Анджей хмыкнул. «Хандрамиты долин Маринера — крупнейшие в Галактике искусственные сооружения». Здесь возразить было нечего — на более благоприятных для жизни планетах не строят перекрытий в десятки километров шириной и сотни длиной.
«Рейлер — самый быстроходный наповерхностный транспорт». В этом Анджей попробовал усомниться, вспомнив китайские дороги на магнитной подушке, но, вчитавшись, понял, что китайцам ничего не светит: рейлер, который был явным родственником тех дорог, ходил не только по хандрамитам, но и по поверхности плато к рудничным посёлкам, и вот на харрандре, где давление воздуха в сотню раз ниже, чем на Земле, он разгонялся до сверхзвуковых скоростей.
После этой краткой демонстрации достижений шла страница с описанием того, чего на Марсе стоит опасаться.
«Парциальное давление кислорода в воздухе хандрамитов значительно ниже, чем на большинстве обитаемых планет. При серьёзной физической нагрузке возможны одышка, головокружение и прочие неблагоприятные эффекты. Если в первые дни пребывания на Марсе у вас начнётся сухой кашель, немедленно обратитесь к врачу.»
«Сила тяжести на Марсе примерно в два-три раза меньше, чем на других обитаемых планетах. Вероятно, вы не ощущаете этого после космического перелёта, так как в космических кораблях обычно поддерживается ещё меньшая псевдотяжесть, однако будьте осторожны во время физических упражнений.»
«Содержание кислорода в воздухе хандрамитов достигает 45%. Будьте осторожны с открытым огнём».
Разлука, разлука
Из какой-то неприметной двери на первом этаже появилась Мара, подошла к столикам — и вдруг окликнула грузного пожилого человека в торгфлотовской форме:
— Кого я вижу! Дядя Захариос!
Тот, к кому она обращалась, обернулся, посмотрел на неё внимательно, а потом расплылся в широкой улыбке:
— Это же малышка Мара! Как ты выросла! — и встал из-за столика навстречу ей. Мара подбежала к нему, обняла, а потом взяла да и подкинула в воздух.
— Что ты творишь! Надорвёшься, я же тяжёлый! — завопил он, когда Мара поставила его на пол.
— Это же Марс, — ухмыльнулась Мара. — Тут всё в два с половиной раза легче.
— И давление кислорода тоже в два раза меньше. Задохнёшься.
— Ничего, я тренированная.
— Ну, рассказывай, — потребовал Захариос, немного придя в себя. — Как там Тадеуш, как Тордис, как твои родители, как Келли и Ким? Судя по тому, из какой двери ты вылезла, вы с Кимом уже можете говорить «Мы не ребята, мы капитаны», как балаклавские рыбаки царю.