Дети пустоты. Пройти по краю
Шрифт:
Стая сизых голубей сбилась в кучу, забурлила, словно наваристый суп в кастрюле, оторвалась от серых плит площади Сан-Марко в Венеции и исчезла. Слово «исчезла» вовсе не было фигурой речи. Голуби пропали в самом прямом смысле. Оказавшись на высоте двух, может, трех метров птицы поблекли, как переводная картинка на футболке после двадцатой по счету стирки, и растворились в воздухе. Фррррр! Только маленькое серебристое перышко красиво спланировало на раскрытую ладонь Ники Потаповой.
–
– Это карман, – непонятно объяснил Кирилл Михайлович. – Иногда еще говорят – пазуха. Но мне больше нравится выражение дубль-пространство.
– Пространственная аномалия, возникающая в местах высокой концентрации энергии, – еще более непонятно пояснил Север. Он появился ниоткуда. Примерно так же, как минуту назад исчезли голуби, только в обратном порядке. Сначала возник призрачный силуэт, который тут же набрал объем и стал полноценным изобретателем СКК.
Сегодня он был возбужден, как никогда. Такое с ним не случалось даже после трех чашек крепкого кофе и редкой победы над шефом в шахматы. Север без остановки почесывал светлую макушку, кусал тонкие губы, оттягивал ворот оранжевого свитера и морщил длинный нос. Человек, не знакомый с изобретателем, вполне мог подумать, что того одолевает армия насекомых.
– Давно мечтал попасть сюда, – тараторил он. – Подобные штуки есть во многих городах с долгой историей. Древние площади, старинные мосты, тысячелетние храмы – все они могут порождать свои двойники в дубль-пространстве. Кстати, этот самый большой. Отличное место для вечеринок с музыкой – никаких проблем с властями. Снаружи-то шума не слышно. Нужно только знать, как сюда попасть.
– А мы знаем? – спросила Ника.
– Мы – нет. Привратник – да, – вместо Севера ответил Морок. – Он открывает вход в дубль-пространство участникам Конклава. Потом запирает двери и держит их под замком, пока все расы не придут к соглашению. Никто не может войти, никто не может выйти. Даже крыланы и синегрибы не в силах проложить сюда свои порталы.
– А сотовый здесь работает? – Ника вытащила из заднего кармана широких штанов телефон. Посмотрела на экран. – Мой, вроде, что-то ловит.
– Плохо, но работает, – кивнул Морок. – И то до тех пор, пока это устраивает Привратника. Кстати, а вот и он.
Через пустынную площадь Сан-Марко не спеша шагал низенький старичок. Его деревянная палка с медным набалдашником гулко постукивала по каменным плитам. Темно-синяя вельветовая шляпа с узкими полями, мятый льняной пиджак, свободные брюки, голубая сорочка с расстегнутым воротом, очки в титановой оправе – типичный европейский пенсионер, который имеет достаточно денег, чтобы не зависеть от детей.
– Ну, здравствуй, Кирилл! – сказал старичок, подойдя ближе. – Прости мне мою зависть, но ты все тот же. Не
– Ну, здравствуй, Герберт! – ответил Морок ему в тон. – Не завидуй. В долгой жизни достаточно минусов.
Два человека обнялись.
– Как ты без Франчески? – Кирилл Михайлович заглянул в голубые глаза Привратника.
– Как во сне. Три года пустого сна под названием «одиночество». Я не думал, что переживу ее.
– Прости.
– Да ничего.
– Спасибо, что впустил нас первыми. Есть время оглядеться, пока не нагрянула свора.
– Как всегда, Кирилл, как всегда.
Морок взял Привратника под руку, и они, точно два близких друга или отец с сыном, направились к воде. Море плескалось в нескольких десятков метров от того места, куда выпустила Кирилла с парой его подчиненных невидимая дверь, открытая Гербертом.
Отчего-то люди, никогда не бывавшие в Венеции, думают, что вода в ее каналах грязная и затхлая. Это не так. На самом деле она светлая, чуть белесая, с запахом соли, ветра и влажного дерева. Ее аромат проникает в легкие, едва нога путешественника касается земли самого удивительного города на свете. Наполняет грудь радостью и делает мысли легкими, точно парашютики одуванчиков.
Только потом, спустя несколько часов, путешественник замечает неладное. В окнах домов не трепещут занавески, не мелькают силуэты жильцов, не зажигается свет. Если посмотреть под правильным углом, то обнаруживаешь, что в зданиях нет потолочных перекрытий. Это пустые коробки. Фасады. Декорации.
Венеция – город-мертвец. Кладбище, по которому бродят толпы туристов. Шумных, веселых, пьяных, ничего не знающих ни о великих доджах, ни о тех славных временах, когда сама Византия склоняла голову перед Королевой Адриатики.
Так называли Венецию.
Это было очень давно.
И все же в момент знакомства город кажется хрустальным шаром. Блестящей елочной игрушкой. Вечным праздником под безмятежно-голубым небом.
Возле причала покачивались черные гондолы. Волны били их в просмоленные бока, заставляли толкаться, словно покупательниц на рождественской распродаже. Вокруг не было ни души. Набережная, обычно полная людей, сейчас лежала совершенно пустой. В дубль-пространстве не встречалось созданий из плоти и крови. Только фантомы. Вроде стаи голубей, растаявшей над площадью.
– Я знаю, что должно сегодня произойти, – сказал Герберт, шагая рядом с Кириллом. Старик говорил без акцента, хотя русский не был ему родным. Привратник выучил его уже после того, как получил ключи от дубль-пространства. – Край снова на пороге войны? Кто же метит на твое место?
– Его зовут Марат. Он возглавляет фратрию Людей ветра.
– Крылан. Это значит, одна из инорас получит преимущество перед остальными. Конец равновесию. Ты ведь не допустишь этого?