Дети Разума

Кард Орсон Скотт

–  Я что, смертник?
– усмехнулся Миро.
– Извините, я вовсе не хотел вам мешать.

–  Ничего, - покачала головой Валентина.

Юная Вэл упорно молчала.

Миро вошел в кухню, открыл кран, налил себе полный стакан воды и залпом выпил.

–  Я ж говорила, что это Миро пошел в туалет, - сказала Валентина.
– Никто не способен произвести в день столько жидкости, как наш общий знакомый.

Миро хмыкнул, но Вэл даже не улыбнулась.

–  Я помешал вашему разговору, - промолвил он.
– Я лучше пойду.

–  Останься, - попросила Валентина.

–  Пожалуйста, - сказала Вэл.

–  Дамам отказать не могу, - ухмыльнулся Миро,

поворачиваясь к юной Вэл.

Она пихнула ему ногой стул.

–  Садись, - приказала она.
– Мы с Валентиной беседовали о нашей похожести.

–  И пришли к выводу, - вступила Валентина, - что я должна сойти в могилу первой.

–  Напротив, - возразила юная Вэл.
– Мы решили, что Джепетто создал Пиноккио вовсе не потому, что ему хотелось сына. Ему с самого начала нужна была марионетка. А сделать настоящего ребенка ему было лень. Он хотел, чтобы марионетка танцевала - только за нитки ему было лень дергать.

–  Значит, ты - Пиноккио, - подвел итог Миро, - а Эндер…

–  Мой брат не хотел создавать тебя, - сказала Валентина.
– И он вовсе не желает управлять тобой.

–  Я знаю, - прошептала Вэл. И внезапно на ее глазах выступили слезы.

Миро протянул руку, чтобы накрыть ее пальцы, но она резко отдернулась от него. Хотя сделала она это не специально, просто она хотела смахнуть с ресниц мешающие, надоедливые капли слез.

–  Он бы обрезал нити, если б мог, я это знаю, - продолжала Вэл.
– Как Миро оборвал нити, поддерживающие его старое искалеченное тело.

Миро прекрасно помнил ту сцену. Вот он сидит в кресле космического корабля, разглядывая собственного двойника, полного сил, юного и здорового; а вот он уже этот самый двойник, всегда им был, и смотрит он на искалеченное, изломанное отражение себя. Прямо у него на глазах это ненавистное, нежеланное тело рассыпалось в пыль и пропало.

–  Вряд ли он ненавидит тебя, - сказал Миро.
– Я свою старую личность ненавидел.

–  Ему не обязательно ненавидеть меня. Твоего двойника убила не ненависть.
– Вэл старательно избегала встречаться с ним взглядом. Обследуя всевозможные миры, они много часов провели наедине друг с другом, но ни разу не касались столь личных вопросов. Она не осмеливалась обсуждать с ним тот момент, когда они оба были созданы.
– Пребывая в старом теле, ты от всей души ненавидел свою телесную оболочку, но, оказавшись в новой системе, ты просто перестал обращать внимание на свое старое вместилище. Оно перестало быть частью твоей личности. Твоя айю больше не несла за него ответственности. Опускаем кролика в шляпу, раз - и он пропал!

–  Сначала деревянная кукла, - начал считать Миро.
– Затем кролик. Ну, кем еще вы меня обзовете?

Валентина пропустила мимо ушей шутку Миро:

–  То есть ты хочешь сказать, что Эндера ты не интересуешь.

–  Он восхищается мной, - поправила Вэл.
– Но считает страшной занудой. Ему со мной скучно.

–  Обо мне он такого же мнения, - кивнула Валентина.

–  Чушь какая-то, - удивился Миро.

–  Думаешь?
– подняла брови Валентина.
– Он никогда не следовал за мной; это я все время следовала за ним. Мне кажется, он искал цель в своей жизни. Ему хотелось великих деяний, чтобы искупить то страшное преступление, которым он подвел итог своему детству. Он счел, что, написав "Королеву Улья", искупит свою вину. Затем, с моей помощью, он написал "Гегемона" и решил, что этого хватит с лихвой. Не хватило. Он продолжал искать тему, которая бы заняла все его воображение.

Он почти достигал своей цели, обретал

желаемое на неделю или на месяц, но никогда, никогда не занимала его я, потому что я бок о бок с ним прошла миллиарды миль, преодолела три тысячи лет. Свои статьи я писала не из особой любви к истории, а потому, что они помогали в его деле. Как когда-то мои труды помогли Питеру. Закончив статью, я на несколько часов, пока мы читали ее вслух и обсуждали, привлекала его внимание. Только с каждым разом меня все меньше удовлетворял результат, потому что его привлекало не мое общество, а та статья, которую я написала. Так продолжалось до тех пор, пока я не нашла мужчину, который отдал мне свое сердце, и не осталась с ним. А мой юный братец отправился в путь без меня и тоже нашел себе семью, которой отдал свое сердце. Мы зажили на разных планетах и друг без друга были счастливы как никогда в жизни.

–  Тогда почему же ты снова прилетела к нему?
– спросил Миро.

–  Я прилетела не к нему. Я летела к вам.
– Валентина улыбнулась.
– Я прилетела на планету, которая находилась под угрозой уничтожения. Но я была рада снова увидеть Эндера, хотя знала, что мне он никогда не будет принадлежать.

–  Только что ты изложила ход событий, руководствуясь собственной точкой зрения, - сказала Вэл.
– Но тем не менее ты все равно занимала его мысли. Я же существую только потому, что в его сердце живешь ты.

–  Детская фантазия, может быть. Но не я.

–  Посмотри на меня!
– воскликнула Вэл.
– Такое ли тело ты носила, когда он в пять лет был забран из дома и послан в Боевую Школу? Эта ли девочка встречалась с ним у озера в Северной Каролине? Нет, ты интересовала его много позже, потому что твой образ, носимый в его сердце, воплотился в меня.

–  Ты такая, какой я была, когда мы вместе работали над "Гегемоном", - печально согласилась Валентина.

–  И ты тогда ощущала такую же усталость?
– горько усмехнулась Вэл.

–  Не знаю, как вы, но я точно устал, - заявил Миро.

–  Не правда, - ответила Валентина.
– Ты воплощение мужества. Ты все еще празднуешь обретение прекрасного нового тела. А моя двойняшка устала сердцем.

–  Внимание Эндера всегда разделялось, - сказала Вэл.
– Меня переполняют его воспоминания - иди скорее те воспоминания, которыми, как он подсознательно счел, я должна обладать. Но, разумеется, эти воспоминания состоят только из того, что помнится Эндеру о Валентине, так что я помню только свою жизнь с Эндером. И всегда ему на ухо нашептывал на Джейн, всегда он занимался людьми, о чьих смертях потом говорил, всегда вокруг него были студенты, всегда рядом с ним была Королева Улья и так далее. Но это были случайные связи. Как и всякий эпический странствующий рыцарь, он скитался с места на место, преобразуя других, но сам не меняясь. Но наконец он достиг этой планеты и полностью посвятил себя другим людям. Тебе и твоей семье, Миро. Новинье.

В первый раз он позволил другим людям рвать на клочки его чувства, это было прекрасно и ужасно больно одновременно, но даже с этим он справился - он сильный человек, а силачи могут нести страшный вес. Однако сейчас все изменилось.

Питеру и мне, нам нет жизни без него. Можно в переносном смысле сказать, что он един с Новиньей; но со мной и Питером он един в буквальном смысле этого слова. Он - это мы.

И его айю не так велика, она не слишком сильна и обильна, ее внимания не хватает, чтобы следить одновременно за тремя жизнями, которые зависят от нее. Я поняла это, как только была…, как это называется, создана? Слеплена?