Дети судьбы
Шрифт:
— Да, доктор, — ответила медсестра и вышла из комнаты.
Как только дверь за ней закрылась, Бен Ренуик ещё раз прочёл содержимое папки. Последние три дня он только об этом и думал.
Уходя вечером домой, он запер папку в свой личный сейф. В конце концов, лишние несколько дней ничего не изменят в деле, которое он хотел обсудить с этими двумя людьми и которое оставалось в тайне последние сорок три года.
Нат был выписан из больницы в четверг вечером, и никто из персонала больницы не ожидал, что Флетчер останется
Бен Ренуик продолжал напряжённо думать, что ему делать, — точно так же, как думал доктор Гринвуд сорок три года назад, но доктор Ренуик пришёл к противоположному выводу: он чувствовал, что обязан сказать правду.
Два политических противника договорились встретиться в кабинете доктора Ренуика во вторник в шесть часов Уфа. Это было единственное время перед выборами, когда у них обоих в расписании выдалось свободное время.
Нат прибыл первым, потому что у него на девять часов утра была назначена поездка в Уотербери.
Флетчер приковылял в кабинет доктора без двух минут шесть, досадуя, что Нат пришёл до него.
— Как только сниму гипс, — сказал он, — я дам вам ногой под зад.
— Вам не следует так говорить с доктором Ренуиком после того, что он для вас сделал, — улыбнулся Нат.
— Почему? — спросил Флетчер. — Он влил в меня вашу кровь, и теперь я — только наполовину тот, что был раньше.
— Вы ошибаетесь, — возразил Нат. — Вы — вдвое тот, что были раньше, но всё ещё половина меня.
— Дети, дети! — воскликнул доктор, неожиданно поняв всё значение этих слов. — Я хочу обсудить с вами кое-что посерьёзнее.
Флетчер и Нат замолчали, услышав, каким тоном доктор сделал им замечание.
Доктор Ренуик встал из-за стола, отпер сейф, вынул оттуда папку и положил её на стол.
— Несколько дней я думал, как мне преподнести вам эти конфиденциальные сведения. — Он постучал пальцем по папке. — Я этого никогда бы не узнал, если бы сенатор не попал в аварию, которая чуть не стоила ему жизни, и мне не пришлось сравнить данные, касающиеся вас обоих. — Флетчер и Нат молча посмотрели друг на друга. — Даже вопрос о том, сообщить ли вам об этом обоим вместе или порознь, имел этическое значение, и, во всяком случае, по этомувопросу теперь вы знаете, что я решил. — Флетчер и Нат молча посмотрели на доктора. — У меня есть лишь одна просьба — чтобы то, что я вам скажу, осталось тайной, разве что вы оба захотите — повторяю, оба, — предать это гласности.
— Я не возражаю, — Флетчер повернулся к Нату.
— Я тоже, — сказал Нат. — Во всяком случае, сейчас со мной мой адвокат.
— Даже если это повлияет на исход выборов? — спросил доктор, оставив без внимания легкомысленную шутку Ната; оба кандидата кивнули. — Вы должны ясно понять: то, что я собираюсь вам раскрыть, — это не то, что моглопроизойти или даже что весьма
Доктор раскрыл папку и взглянул на свидетельство о рождении и свидетельство о смерти.
— Сенатор Давенпорт и мистер Картрайт! — произнёс он, словно обращаясь к людям, которых он раньше никогда не встречал. — Я должен сообщить вам, что после тщательной проверки и перепроверки образцов ваших ДНК, у меня не осталось никаких сомнений, что вы — не только родные братья, — он помедлил, снова взглянув на свидетельство о рождении, — но и дизиготные [73] близнецы.
73
Дизиготные близнецы — близнецы, генотипы которых различаются, корреляция признаков близка к 0,5.
Доктор Ренуик замолчал, ожидая, пока до Флетчера и Ната дойдёт значение того, что он сказал.
Нат вспомнил дни своего детства, когда ему нужно было искать в словаре значение незнакомых слов. Флетчер первым нарушил молчание:
— Это значит, что мы — не однояйцевые близнецы?
— Правильно, — подтвердил доктор Ренуик. — Предположение, что близнецы всегда должны быть друг на друга неотличимо похожи, всегда было выдумкой романтических писателей.
— Но это не объясняет… — начал Нат.
— Если вы захотите знать ответы на другие вопросы, — сказал доктор Ренуик, — в том числе на вопрос о том, кто ваши подлинные родители и каким образом вы оказались разделены, — я охотно дам вам возможность изучить на досуге эту папку.
Доктор Ренуик постучал пальцами по папке перед собой.
Последовало долгое молчание. Наконец Флетчер сказал:
— Мне не нужно изучать содержимое этой папки.
Настала очередь доктора Ренуика выразить удивление.
— Нет ничего такого, чего я бы не знал о мистере Картрайте, — объяснил Флетчер, — в том числе подробности трагической смерти его брата.
Нат кивнул.
— Мама всё ещё хранит фотографию, на которой мы оба лежим рядом с её кроватью в больничной палате, и она часто говорит о том, кем мог бы стать Питер, если бы он выжил. — Нат помолчал и взглянул на Флетчера. — Она гордилась бы человеком, который спас жизнь своего брата. Но у меня есть один вопрос, — обратился он к доктору Ренуику. — Я должен спросить, знает ли миссис Давенпорт, что Флетчер — не её сын.
— Насколько мне известно, нет, — ответил доктор Ренуик.
— Почему вы так уверены? — спросил Флетчер.
— Потому что среди многих данных, которые есть в этой папке, есть письмо доктора Гринвуда, который принял роды у обеих ваших матерей. Он оставил указания, что сведения из этой папки могут быть обнародованы только в том случае, если относительно вашего рождения возникнут разногласия, которые могут повредить репутации больницы. И в этом письме указывается, что, помимо доктора Гринвуда, есть только один человек, который знает правду.