Дети Темнолесья
Шрифт:
– Так возьмите и сами съездите.
– Опасно. Орки нас тоже недолюбливают – как бы с ходу не порубили. Темнолесье они ненавидят и боятся. Кроме того, при дворе есть партия, ратующая за мир до победного конца. То есть до возвращения тех земель, что принадлежали предкам дроу до начала вторжения. Их мало, таких упертых, и с каждым прошедшим веком становится еще меньше, но они очень влиятельны.
– А сам ты как думаешь?
– Я – реалист. Сокрушить четыре сильных каганата с огромными армиями и хорошо обученными шаманами, успешно давящих на восток, в обозримом будущем невозможно. Кроме того – орки плодятся, учатся, меняются. С каждым веком они все менее настойчиво атакуют наши границы. Глядишь, со временем начнут договариваться.
Тората
Милосердие и слабость – для орка синонимы.
Сейчас вождь ощутимо повеселел – они возвращались домой. Дварфы потеряли мало бойцов, а выжившие получили хорошую добычу. Для дроу понесенные потери казались непомерно высокими, коротыши же привыкли к другим меркам и вовсю горланили хриплыми голосами радостные песни. Темные морщились, но терпели.
Войска возвращались домой…
09.2393 от П. К.
Столица, предместья
Торат оценил такт жены, удержавшейся и не вывалившей на усталого мужа ворох столичных новостей. Аластесс потратила весь вчерашний день на мелкие приятные хлопоты: приготовление ванны, вкусного ужина, практически приводящего в экстаз после творчества полковых кулинаров, выдала точно отмеренную порцию забавных сплетен об общих знакомых и друзьях. Радость от встречи она выплеснула ночью, вдруг змеей обвившись вокруг тела мужчины, плача и смеясь, отказываясь разомкнуть объятия…
Утром, умиротворенная, она не стала будить Тората. Тихо спустилась вниз, накормила завтраком Аласдика, затем отослала его к родне под благовидным предлогом и занималась своими делами до середины дня. Когда муж наконец-то проснулся, Аластесс ожидала его в столовой. Дальше откладывать разговор она не могла.
– Дик убежал?
– Я отослала его проведать Томариссэ и заодно сообщить о твоем возвращении.
– У девочки все хорошо? – Торат уселся за стол, усилием мысли придвинул поближе тарелку с фруктами.
Обычно дома он игнорировал этикет высокородных, требовавший использовать во время еды магию, но сейчас, после длительного питания в обществе коротышей, ему хотелось чего-то изящного.
– Тебе не о чем беспокоиться. Я говорила с ее преподавателями – они дают прекрасные отзывы. Меня по-прежнему несколько смущает идея поселить подростков вместе, в здании Гильдии, и тем самым держать их вдали от родных. Однако я не могу не признать, что определенный смысл в этом решении есть: наставникам действительно проще присматривать за учениками.
– Спасибо. Теперь, когда я вернулся, тебе не придется беспокоиться еще и о ней.
Аластесс вежливо склонила голову, принимая благодарность, но заметила:
– Мне не составляет труда изредка переговорить со знакомыми из Гильдии. Кроме того, я симпатизирую девочке. Не всем же так везет в жизни, как нашей дочери.
Торат ехидно усмехнулся в ответ. Глава Волков не забыл глупого непокорства правнучки и назначил ей соответствующее наказание. Сейчас Аласдиор безвылазно сидела на севере, в землях, относительно недавно присоединенных к королевству. Несмотря на деятельность корпуса теней, там еще хватало существ, мест и явлений, от которых дроу желали избавиться, поэтому без работы местные маги не оставались. Часть родов, получивших владения вокруг гор Провала, занимались очищением самостоятельно, остальные посылали своих представителей. Выплаты участвующим в санации
Аласдиор, по мнению отца, слишком увлеклась шаманизмом и даруемыми духами возможностями. Забрасывать остальные области Искусства не следует. Поэтому на жалобные просьбы дочери уговорить главу рода позволить ей вернуться он отвечал отказом – работай, учись ставить печати, зубри формулы магии Света, ставшие классикой за тысячелетия до твоего рождения.
– Хотя я не могу не признать, что в ближайшем будущем у меня едва ли останется свободное время.
Аластесс потеребила прядь волос, недовольно откинула их за спину. Сегодня она оделась в «малое домашнее» платье, не предполагавшее выхода за пределы окружавшего дом садика. В просто «домашнем» дозволялось посещать ближайших соседей – тех, с кем поддерживались дружеские отношения. Относительно же одежды, допустимой при выходе в общество, Торат имел смутное представления. Знал только, что высокая леди может появиться на публике в одном и том же не более трех раз, обязана носить родовые цвета и строго следовать записанным в «Каноне красоты и смирения» указаниям. Его попытка ознакомиться с многотомным трудом теоретиков женской красоты закончилась головной болью. С тех пор он старался не задумываться, сколько тряпок накручивает на себя жена перед выходом в свет.
– С тех пор как ты уехал, кое-что произошло. – Как всегда при сильных эмоциях, лицо шаманки превращалось в маску. – Кое-что неприятное. Совсем недавно.
В предчувствии плохих новостей Торат напрягся.
– Насколько неприятное?
– Довольно сильно. Лорд Рудаэр посажен под домашний арест.
– Что?!
Беловолосый ощутил, как у него самым вульгарным образом отвисла челюсть. В глазах аристократки-жены мелькнула и тут же потухла смешинка. В иное время она не преминула бы пройтись по поводу столь яркого свидетельства низкородного происхождения супруга. Сейчас – промолчала.
– Каково обвинение?
– Убийство члена семьи повелителя.
– Бред! Если и есть кто-то, в чьей верности дому Волка не приходится сомневаться, то это Рудаэр!
– Поэтому он и сидит у себя в поместье, а не помещен в темницу. – Аластесс слегка оттаяла и поморщилась. – Доказательства очень надежны.
– Кого убили?
– Кузена Аласдиира.
Иными словами, погиб подчиненный отца Аластесс, представитель младшей ветви семьи. Прав на наследование титула главы рода формально он не имел, хотя в действительности совет старейшин мог утвердить любую кандидатуру из членов рода. Аласдиир при знакомстве произвел на Тората впечатление веселого и легкого повесы, подобно мотыльку порхающего по жизни. Не води беловолосый дружбы с Бдящими, он до сих пор продолжал бы считать родича жены обычным пустоголовым аристократишкой. К счастью, в свое время он не стал торопиться с выводами. Позднее наставник поведал ему, что считает Аласдиира одним из лучших следователей рода за всю историю его существования. Мнение древнего лорда многими считалось истиной в последней инстанции, Торат не был исключением, поэтому умершего оберегающего он уважал.
– Я не видел его после той истории с убийством в Башне Ветра и Звезд.
– Полагаю, он был несколько занят, – подумала вслух Аластесс. – Прошлым летом на свет вылезло немало секретов из числа тех, которым лучше бы остаться погребенными во Тьме навечно. Ты отсутствовал и не видел, какой кризис разразился в столице. Пострадали все.
– Бдящие поймали больше добычи, чем рассчитывали?
– Если бы они пустили в ход все найденное, – наконец-то улыбнулась жена, – воевать стало бы некому. Королева лично приказала забыть о преступлениях, произошедших более тысячи лет назад. Так сказать, за давностью лет.