Дети войны
Шрифт:
Я наклонилась, погладила черные стволы оружия, прошедшего со мной всю войну, побывавшего в другом мире. Мой верный друг.
— Союз? — спросил Киэнар. Он сидел, подавшись вперед, смотрел на Мельтиара. — У нас теперь есть союзники?
Мельтиар кивнул и начал говорить.
Я слушала его рассказ, — краткие фразы, падающие,
Кто-то все время наполнял мой стакан, и я не заметила, когда мир начал качаться, голоса кругом сделались веселей и звонче, а мысли вспыхивали и разлетались разноцветными искрами.
— Куда нам идти сегодня? — спросила Эмини. — Возвращаться в лагерь младших звезд? Или мы останемся в городе, внизу, где жили раньше?
— Вы теперь мой отряд, — сказал Мельтиар. — Я вас не отпускал. Будете жить на этом этаже. Здесь много свободных комнат, скоро вас распределят. Пока что пейте.
Все заговорили одновременно, воздух бурлил от смеха и слов.
— Будет отдельная комната? — спросил кто-то. — Прямо у каждого?
— Кроме Беты, — ответил Мельтиар. — Она будет жить со мной.
Я взглянула на него, не зная, что сказать. Все вокруг расплывалось, окрашивалось цветными ореолами.
— Не расстраивайся, — засмеялась Армельта. — У Мельтиара большая комната, не будет тесно.
— У него даже две комнаты на самом деле, — сказал Цалти.
— Прекратите обсуждать меня, — велел Мельтиар.
Мы дома.
Эта мысль пронзила меня, острая, сияющая невыносимым счастьем. Мы победили, отвоевали свой мир, столько потеряли, но победили. Мы пересекли море и вернулись, вернулись на землю, где не осталось даже следа врагов.
Мы дома.
45
Стены
Ни пылинки, все так чисто, сияет бездонной чернотой. Бета оглядывается с любопытством, многократно отражается в темных плитах. Она первый раз здесь, никогда раньше не входила в мое жилище.
В комнату, где я жил с раннего детства. Где укрощал темноту, превращал в огонь и лед, делал исцеляющей и разрушительной силой. Здесь я учился, здесь готовился к войне и сюда я вернулся.
Усталость давит меня, — словно все бессонные ночи, все тяготы войны и пути сошлись, навалились на плечи. Я хочу смыть с себя пыль чужого мира, хочу упасть и заснуть, позабыть обо всем на время.
Но город не позволяет мне.
Я прижимаю ладонь Беты к черной стене.
— Слушай, — говорю я. — Отсюда слышен весь город.
Бета закрывает глаза. Ее ресницы трепещут, она улыбается, чуть приметно. Я вслушиваюсь вместе с ней.
Над нами, под нами черные толщи скал, пронизанные коридорами, залами и пещерами, наполненные машинами, движением магии и дыханием людей. Звездный свет течет из сердца города, проникает в каждую частицу камня, в каждый уголок души. Льется дальше — ночное небо приветствует его, травы в лугах шелестят, вдыхая его силу. Реки спешат по каменистым руслам, сливаются, торопятся к морю, — и сияют все ярче. Деревья тянутся корнями к мерцающей воде, пьют волшебство.
Света так много, он такой яркий, что падает с обрывов в море, несется среди волн — негасимый — к чужим берегам. И там пылает, рассказывает о нас, а потом устремляется обратно, к дому.
Над всеми мирами сияет небо, наши имена горят в нем, сплетаются в созвездия, движутся — неостановимо, вечно.
— Ты была права, — говорю я Бете, и она открывает глаза. — Наш путь остался прежним.