Дети времени

Чайковски Адриан

– Объясните, что происходит! – потребовал он, хоть прозвучало это почти нечленораздельно.

– Ты нам нужен… – начала было женщина.

– Заткнись! – рявкнул Скоулз, и она замолчала.

Холстену казалось, что он уже мог бы ковылять самостоятельно, но его тащили так быстро, что он не успевал даже опереться на ноги. Спустя секунду сзади, откуда они шли, раздался какой-то громкий шум – словно кто-то уронил что-то тяжелое. Только когда стрелок повернулся и начал ответный огонь, Холстен понял, что это был звук выстрелов. Выстрелы пистолета были негромко-резкими, на удивление

не впечатляющими – как у большого пса с тихим лаем. Ответные звуки оказались громовыми ударами, сотрясавшими воздух и больно рвавшими Холстену барабанные перепонки, словно в соседней комнате дали волю гневу Господню. Он опознал деструкторы: оружие для сдерживания толпы, действующее за счет детонации больших объемов воздуха. Теоретически не смертельные и определенно менее опасные для корабля.

– Кто в нас стреляет? – выдавил он, и на этот раз слова получились достаточно четкими.

– Твои друзья, – бросил ему Скоулз, что могло считаться одним из самых неутешительных ответов в мире, в данных обстоятельствах: у Холстена одновременно возникла уверенность в том, что его теперешние спутники другом его не считают и что его друзья – кто бы они ни были – как минимум не особо боятся ему навредить.

– Корабль… с кораблем что-то случилось? – вопросил он и только по собственному тону понял, насколько ему должно быть страшно.

Казалось, эмоции кипят где-то далеко в его сознании, отделенные от разума медленно тающей стеной стазис-камеры.

– Заткнись, или тебе будет больно, – сообщил ему Скоулз тоном, говорившим, что он будет причинять боль с наслаждением.

Холстен замолк.

Мужчина с усохшим лицом тащился следом за ними – а потом вдруг оказался на полу. Холстен подумал, что мужчина споткнулся, и даже непроизвольно дернулся ему помочь, но его поволокли дальше. Однако криволицый не поднимался, а стрелок наклонился к его трупу, вытащил у мертвеца из-за пояса второй пистолет – а потом направил оружие на противников, которых Холстен даже не видел.

Выстрел. Никаких деструкторов для криволицего. Кто-то по другую сторону (якобы из друзей Холстена) потерял терпение, благоразумие или жалость.

Мимо на помощь стрелку прошли еще двое – мужчина и женщина, вооруженные, – и выстрелы сзади резко участились. Однако судя по замедлившимся шагам Скоулза, тот считал, что оказался в безопасности. Означало ли это большую безопасность для самого Холстена, оставалось животрепещущим вопросом. У него на языке во множестве крутились протесты, вопросы, мольбы и даже угрозы, однако он их проглотил.

Его протащили мимо еще полудюжины вооруженных людей: все с оружием и в корабельных костюмах – а потом пропихнули в какой-то люк, бесцеремонно заставив растянуться на полу небольшого системного пункта, который представлял собой просто узкое пространство между двумя пультами и одним экраном, занимавшим почти всю заднюю стену.

Там оказался еще один стрелок, отреагировавший на внезапное появление Холстена так резко, что чуть было его не пристрелил. Тут же обнаружилась еще одна пленница, сидевшая спиной к одному из пультов со связанными за спиной руками. Пленницей оказалась Иза Лейн, старший бортинженер.

Его плюхнули рядом с ней,

точно также скрепив ему руки. Казалось, Скоулза он больше не интересовал: он отошел для тихого, но жаркого спора с кем-то из остальных – до Холстена долетали только обрывочные слова. Он опять услышал выстрелы.

Женщина и стрелок, которые его привели, задержались в комнате, так что там места почти не осталось. Воздух был душным и спертым, сильно провонял потом и немного – мочой.

Холстен вдруг поймал себя на мысли о том, не приснилось ли ему все, что он помнит с момента отлета с Земли: возможно, из-за какого-то дефекта стазис-камеры его захватила некая мания величия, галлюцинация, в которой он, классицист, вдруг стал считаться нужной и полезной единицей команды.

Он покосился на Лейн: та смотрела на него очень уныло. Он потрясенно заметил, что на ее лице появились незнакомые ему морщинки, а волосы отросли, перестав быть просто щетиной. «Она… она меня догоняет! Я все еще самый старый человек во вселенной? Может, уже нет».

Он уставился на их охранников, которые обращали больше внимания на то, что говорит Скоулз за дверью, чем на своих пленников. Еле слышно он спросил:

– Что происходит? Кто эти маньяки?

Взгляд Лейн был безрадостным:

– Колонисты.

Он задумался над этим единственным словом, открывшим дверь в спрятанное прошлое, где кто-то – скорее всего, Гюин – крупно облажался.

– Чего им нужно?

– Не быть колонистами.

– Ну да, это можно было угадать, но… у них оружие.

Ее черты могли сложиться в презрительную мину: говорить об очевидном, когда на счету может быть каждое слово, – но она только пожала плечами.

– Они забрались в оружейную до ее отправки. Вот тебе и гребаная безопасность Карста!

– Они хотят захватить корабль?

– Если понадобится.

Он предположил, что Карст со своими безопасниками стараются оправдаться, пытаясь это предотвратить, так что дело дошло до перестрелок в хрупких коридорах корабля. Он понятия не имел о том, сколько человек во всем этом участвуют. Спутниковая колония вместила бы как минимум несколько сотен колонистов – возможно, с еще каким-то количеством, которые остались бы там в стазисе. Неужели сейчас по «Гильгамешу» носится полтысячи бунтовщиков? А сколько людей у Карста? Может, он будит команду второго эшелона, чтобы сделать из них пехотинцев, впихнув в их холодные руки пистолеты?

– Что случилось? – вопросил он, адресуясь скорее ко вселенной, чем к кому-то конкретному.

– Спасибо за вопрос. – Скоулз протолкался в комнату, отпихнув стрелка, чтобы поместиться. – Что ты там говорил, когда мы вытащили тебя из кроватки? «Не хочу лететь», да? Ну, добро пожаловать в клуб. Здесь никто не подписывался на то, чтобы в итоге замерзнуть в какой-то норе на луне без атмосферы.

Холстен секунду смотрел на худощавого мужчину, отмечая сжатые в кулаки руки, непроизвольное подергивание кожи у глаз и рта: похоже, это было признаком применения какого-то средства, которое не дает человеку заснуть – неизвестно, сколько уже времени. Сам Скоулз не был вооружен, но это был опасный, неуравновешенный человек, загнанный в тупик.