Дети закрытого города

Чурсина Мария Александровна

— Бегут, — бессмысленно повторила за ним Вета. Она снова собиралась бежать, но вот теперь-то куда? И не пора ли завязывать с этим? Ото всех не набегаешься. Она сказала вслух и сама не заметила, как. — Ото всех не набегаешься.

— Правда, — кивнул Антон, глядя себе под ноги. — Слушай, может быть, не обязательно уезжать из города, можно просто уволиться из школы и попробовать найти другую работу?

Вета смотрела на пылинки. В рыжем свете солнца они танцевали в воздухе и на ступеньках.

— Я не могу всю жизнь шарахаться от

тёмных углов и шорохов. — Она отвела взгляд и ощутила, как горячая кровь прилила к щекам. — У моего парня была собака. Мраморный дог Рей. Когда он клал передние лапы мне на плечи, он с лёгкостью мог лизнуть меня в лоб, представляешь?

— Неслабая собачка, — напряжённо проговорил Антон. Вета видела, как он нервно сцепляет и тут же расцепляет пальцы.

— Да, и на редкость добрая. Он всегда подвывал мне, когда я плакала. — Она облизала пересохшие губы. — Когда у Андрея выдавался плохой день, он брал ремень и… ну ты понимаешь?

Снова охрипла. Вета опустила голову, дожидаясь, пока сойдёт нервный румянец.

— Наверное.

— Я боялась, что однажды дело дойдёт и до меня. Думала, что сделаю очень правильно, если уеду. Оказалось, я трусливо сбежала, так?

— Нет, ты…

— Не считай Андрея абсолютным злом. У меня было полно причин уезжать и без него. Например, мне осточертели подковёрные интриги подружек. Ещё тётя, она просто довела меня своими придирками по любому поводу. А научная руководительница считала, что я слишком зазналась. Ты спросил меня, почему я уехала, а мне нечего было ответить. Я сама всё думала — почему? До сих пор думаю и не могу придумать. Мы с Андреем встречались пять лет, он мне вроде сделал предложение, я его вроде приняла. Я пять лет готовилась к тому, чтобы поступить в аспирантуру. Всё как у людей, да?

Она подняла глаза.

— Пожалуйста, не надо, — попросил Антон. Вверху звучно и гулко хлопнули дверью.

— Не надо что? — едва ли не закричала Вета.

Антон подвинулся к ней и обхватил за плечи. Неловко, так обнимают, когда не знают, что сказать, и прячут взгляд. Вете стало трудно дышать от запаха осеннего ветра в его волосах и — уже почти выветрившегося — запаха сигарет. Стало тепло испачканным в подъездной пыли ладоням.

Зажурчала вода по трубам. Вета отстранилась и, чтобы чем-то заняться, принялась отряхивать ладони одну о другую. Юбка давно измялась — заметила она, и на манжеты блузки стали серыми. Пора стирать.

— Пойдём домой? — предложил Антон, покосившись на сумку с тетрадями, которая всё ещё стояла под почтовыми ящиками.

— Пойдём. Только там есть нечего, как всегда, — ответила она, и стало больно пересохшим губам.

— Хочешь, я схожу и куплю чего-нибудь?

— Хочу, — тихо улыбнулась Вета.

Вета сидела на подоконнике в халате и болтала ногами. За её спиной стараниями Антона было приоткрыто окно, так что вечерний ветерок гулял по кухне и без проса трогал полотенца и тетрадки,

брошенные на столе.

Антон жарил картошку — такая роскошь. Вета и не помнила, когда последний раз оставляла себе немного сил, чтобы почистить пару клубней. Она вдыхала запах горячего масла и была почти счастлива. Завтра всё-таки воскресенье, а не понедельник.

— Ты такой идеальный. Идеальный-идеальный. Таких больше не делают, — сказала она и скрестила босые ноги.

— Таких, как я, на каждом углу бесплатно раздают. По десять штук в одни руки.

Шипело масло на сковородке. Антон накрыл её крышкой и отошёл к столу, вытирая руки полотенцем.

— Как тут твои двоечники поживают? — Он подцепил верхнюю тетрадку, и с неё на стол соскользнул белый конверт с разошедшимися швами и потёками клея.

Вета не потрудилась убрать записку, так и бросила сверху, вместе со всеми остальными бумагами. «Читать чужие письма неприлично», — хотела напомнить она, но разве же это письмо? Одна глупая строчка.

Антон изучал её слишком уж долго.

— Что это? — спросил он поблекшим вдруг голосом.

— Понятия не имею. Лежало у меня в почтовом ящике.

Ветер из окна стал противным, продул халат насквозь, и она обернулась, чтобы закрыть окно. Город подмигнул ей рыжими огнями сквозь кроны деревьев.

— Кто это написал, ты знаешь? — Он протянул записку Вете, и она снова различила округлые буквы, три восклицательных знака.

— Откуда? — удивилась Вета. — Здесь нет подписи. Хотя предполагаю, что это сделали мои дети. Кому ещё!

Она так и не закрыла окно, и в осенних сумерках над Петербургом пронёсся долгий прерывистый звук, похожий на плач десятков голосов. Смолкло гудение машин вдалеке, ветер забился под карниз и затих там, и на секунду в городе остался только плач.

— Это снова трубы? — глупо спросила Вета.

Глава 12. Ты забыла давно

Полетаем, как в последний раз.

Десятое сентября. Воскресенье.

В воскресенье утром она отправилась в школу, клятвенно обещая себе, что проведёт там не больше получаса, а потом — сразу домой.

— Собери у них тетрадки, — сказал Антон прошлым вечером.

— Я их не могу заставить замолчать, ты хочешь, чтобы я их заставила написать что-то?

Они стояли на кухне друг напротив друга, а на плите пригорала картошка. Вкусный запах щекотал ноздри, желудок жалобно скулил.

— Я не знаю, ну у них же есть и другие занятия? — Антон беспомощно развёл руками. — Возьми те тетради.

— Где я буду искать учителей в воскресенье?

На самом деле она давно поняла, как и что будет делать, но от одной только мысли, что завтра придётся идти в школу, тут же пересохло в горле и закололо в боку. Взгляд опять упал на записку — её Антон так и не выпустил из рук. Округлый девичий почерк.