Дети закрытого города
Шрифт:
— Точечный удар, — усмехнулась Вета. — Пускай его ваши военные нанесут. Тоже, небось, шарятся, как слепые кутята.
Она не специально уводила разговор в сторону, просто думать не было сил, а на языке остались только слова, уже придуманные или услышанные в сводках по радио. Говорили, что скоро придёт подкрепление, и тогда победа останется делом нескольких дней. Говорили. Весь сентябрь твердили одно и то же, пока от вечерних новостей у Веты не начало сводить ноющей болью зубы, и она выключала радио, не слушая возмущений Антона.
Подкрепление не шло,
Антон поскрёб пальцами в затылке. На сером фоне окна Вета видела его сгорбленный силуэт над чашкой.
— Просто ты не знаешь. Надо узнать.
— Предлагаю: вызови Лилию на допрос, — усмехнулась Вета. — У вас тут разрешены пытки? Боюсь, без пыток она ничего не скажет.
Мигнули фонари над трассой — так бывало часто, они иногда даже гасли на пару минут. Но без фонарей становилось совсем плохо. Тогда в темноте терялись привычные очертания предметов, и от беспомощности хотелось забиться в угол и зажмуриться, что есть сил. Человек — такое всё-таки слабое существо. А маг?
Вета прижала холодные ладони к пылающим щекам.
— Тебе сами дети ничего не рассказывали? — спросил Антон, оторвавшись от созерцания тёмноты перед собой.
— Ты же знаешь, что нет. Мне кажется, они и сами ничего не знают. Так только, ощущают краем сознания, примерно как я.
Они вместе пытались создать иллюзию дружного класса. Когда закончился конкурс стенгазет, стали собираться по совершенно идиотским делам: пололи клумбы, помогали в библиотеке, разбирали архивы Жаннетты. Работали обычно только несколько девочек, и Валера, который мялся, краснел и потел каждый раз, когда Вета на него оборачивалась. Вера Орлова наблюдала за трудами остальных свысока, забравшись то на подоконник с ногами, то на невысокую изгородь клумбы. Арт с Марком и Ииро, если того раньше не хватала за плечо Вета, носились по школе и вокруг школы, за что ни один и ни два раза уже были отловлены и отруганы Лилией.
Но Вета всех их помнила, ни одного не выпускала их памяти — ни на секунду, и смерти прекратились. Правда ночами снилась путаница из лиц и имён, и в шесть утра она радовалась, что уже можно вставать.
Они придумали эту любовь, они в неё почти поверили.
— Как же со всем этим справлялась Жаннетта?
— Я думаю, примерно так же, — дёрнула плечом Вета. — Она же чуть ли не ночевала в школе.
Иногда проговаривалась Роза, иногда Вета слышала, о чём шепчутся за её спиной математичка с литераторшей. Она уже ничему не удивлялась — не было сил. Неверной рукой заполняла очередные бланки для Лилии. Слова лились потоком, почти не оседая в сознании.
«Да они же просто нашли её, чтобы потом все шишки
«Не получится, ничего не получится. Жалко девчонку».
— Я думаю, они поначалу не просто так выделывались. И даже не для того, чтобы я ушла, — сказала Вета, отпивая остывшего чаю. — Хотя, может, и прикрывались этим. На самом деле они хотели, чтобы я обратила на них побольше внимания. Чтобы думала о них, понимаешь? Чтобы по ночам не спала и думала. Жить они хотели, вот что.
— А остальные классы?
— Ну, за компанию.
Мысль получилась такая простая и лёгкая, что Вета даже удивилась, как не нашла её раньше. Хотя что уж тут удивительного. По дороге в школу думаешь о том, как бы сдать тематические планы. По дороге обратно — как бы проверить все тетради до того, как выключат свет.
— Мне страшно, — призналась она. — Очень страшно. Очень тревожно.
Фигура Антона распрямилась. Он с шумом подвинулся на стуле ближе, приобнял её за плечи. Ладонь, такая же тёплая, как остывающий чай, скользнула по её шее, пальцы зарылись в волосы.
— Всё нормально, — сказал он неуверенно. — Мы на правильном пути. Ещё немного, и всё решится.
Почти так же говорили в утренней сводке новостей, которые Вета слушала в автобусе, а потом — за трёхминутную пешую прогулку до школы — по уличным репродукторам.
«Ситуация взята под контроль. Вероломное нападение остановлено. Пожары в восточной части города успешно потушены, среди мирного населения жертв нет. Погорельцам будет предоставлено временное жильё».
Они боялись паники, потому что если запаникуют жители закрытого города, война прорвётся наружу, а это было очень страшно, хоть Вета и не бралась объяснить, почему.
Она высвободилась из его пальцев и опустилась щекой на прохладную клеёнку.
— Спать, — шепнула Вета. — Пойдём спать.
Март завёл привычку курить прямо в кабинете, и Антона это несказанно бесило, хоть раньше — до появления Марта — он и сам позволял себе такую вольность. Ещё Март научился закидывать ноги на стол, и удовольствия от этого получал столько, что хватило бы на пару первых брачных ночей.
Антон молча сталкивал его ноги со своих бумаг, тихо зверея от перспективы лицезреть подошвы его ботинок, с мелкими камешками, набившимся в рельеф подошвы. Март теперь говорил неторопливо и приглушённо — ну почти как Роберт, и хитро поглядывал на собеседника, когда тот сжимал зубы в бессильном приступе ярости из-за этих бесконечных пауз в разговоре.
Март теперь раскрывал преступления одно за другим, и повадился ходить в архив. Не столько для того, чтобы поднять старые дела, сколько чтобы вот так же закинуть ноги на стол девушки-архивариуса, и, листая пожелтевшие страницы поднятого дела, невзначай рассказать ей о том, как вчера дал наводку операм на очередного убийцу.
Ещё он теперь открывал все окна, даже когда утром по проспекту гулял ледяной ветер. Даже если дождь заливал за подоконник, дотягивался сырыми пальцами до важных документов на столе.