Дети земли и неба
Шрифт:
Он побежал назад, увидел, как упавший человек схватился обеими руками за колено, вскрикнув от боли, – и тут Перо, нагнувшись, вонзил меч ему в грудь.
Клинок наткнулся на металл. Его отбросило в сторону.
Можно бояться, а потом почувствовать ужас. Это не одно и то же.
Художник не просто испугался. Если люди в доспехах ночью преследуют его, то они не воры и не аристократы, ищущие развлечений. Это был солдат или стражник.
Перо бросился бежать. Снова. Его задержка позволила отставшей паре приблизиться, но самый быстроногий лежит на земле. Он не убит, это ясно. Перо не понимал теперь, хорошо это или плохо.
Он оставил на мосту свой альбом (с этим ничего не поделаешь) и продолжал на бегу звать на помощь. Теперь он был в знакомом месте, пересекая по диагонали площадь перед Святилищем мучеников. Он подумал, не забежать ли туда, в надежде, что священник не спит, умолять о защите, но, к добру или к худу, продолжал бежать, стараясь оторваться от преследователей.
Теперь появился свет, он лился из знакомых художнику дешевых винных лавок. Перо узнал двух женщин на углу. Если бы его преследователи были теми, за которых он их принял изначально, он бы подошел к этим двум женщинам, повел их в питейное заведение, оказался бы в безопасности среди толпы.
Людям в доспехах все равно, подумал он. Их это не остановит.
Перо знал эти улицы и переулки; дурной запах подсказал ему, что он уже дома. Он мог бы оторваться от преследователей. Он свернул направо, на улицу кожевников, – мастерские стояли закрытыми, темными, – потом со всех ног побежал налево, по узкому зловонному переулку, потом снова выскочил с противоположного конца на маленькую грязную площадь, со всех сторон окруженную ветхими строениями, где жили многие бедные художники Серессы. В том числе и сын Вьеро Виллани, за которым сейчас гнались.
И которого ждали.
Здесь оказалось светло – гораздо светлее, чем должно было быть. Полдюжины человек в знакомых ему ливреях стояли перед домом Перо с факелами в руках. Они смотрели на него, когда он выбежал на площадь.
Он остановился, тяжело дыша.
– Что я сделал?! – закричал он. – Что я сделал?
Ответа не последовало. Разумеется, никакого ответа.
Молча, они подошли, окружили его и увели с собой. Аккуратный строй, хорошо обученные стражники, художник посередине. Они отобрали у него меч. Перо не сопротивлялся. Какой в этом смысл? Ему было трудно дышать, и не только потому, что он только что бежал. Он надеялся, что кто-то из его друзей наблюдает за происходящим из окна или дверного проема. На площади никого не было. И не должно было быть, раз вооруженные стражники Совета Двенадцати пришли сюда, к ним, ночью.
Глава 4
По-видимому, некоторые дни – или ночи – сулят сплошные неприятности, трудности, препятствия – так размышлял герцог Серессы. Он перебирал в уме образы, возникающие в связи с этим: судебные иски, сгустки засохших чернил, подгоревшая еда, наводнения, амбициозные советники, запор.
Амбициозные советники, вызывающие запор.
Эта ветреная весенняя ночь становилась одной из таких ночей. Он привык быть готовым к неожиданностям за годы своего правления, и не слишком удивился, когда понял, что стоящая перед ними женщина соображает быстрее и намного лучше понимает то, что они делают, чем стоящий рядом с ней мужчина.
По-видимому, врач привык действовать постепенно, шаг за шагом. Возможно, для врача это полезное качество, но в данный момент оно доставляет неудобства. Казалось, пытаясь понять происходящее,
Женщина была другой. Историю ее жизни изучили, с ней дважды беседовали, и только потом завербовали на службу республике из одной уединенной обители Дочерей Джада. Она родом из аристократического семейства (из Милазии, дальше по побережью), явно умна (не слишком ли?) и достаточно резвая, если потребовалось отправить ее в одну из религиозных обителей, по обычной причине. Там она избавилась от затруднительного положения. Ребенка увезли в одну из больниц для найденышей, а потом отдали в какую-то семью.
Теперь, по-видимому, она готова ухватиться за возможность сменить созерцательную жизнь на жизнь, полную приключений. Такие женщины попадались редко и могли играть важную роль. Сересса использовала их и раньше, с различными результатами. Однако они могли и вызывать затруднения – ум и сила духа создают свои сложности.
– Почему, – спрашивала в тот момент Леонора Валери, – мы не делаем больше, имитируя наш брак?
Герцог поднял голову, снял очки и пристально посмотрел на нее. Свет, как всегда, падал на стоящих перед Советом людей. Нельзя отрицать, она очень привлекательна. Маленького роста, золотистые волосы под темно-зеленой шапочкой, хорошая улыбка. На короткий миг ему захотелось снова стать шестидесятилетним, в расцвете сил. Эта мысль его тоже позабавила. Слегка.
– О чем вы говорите? – спросил стоящий рядом с ней лекарь. – Что вы можете?..
– Я совершенно уверена, что у Республики Дубрава есть люди, наблюдающие за Серессой, так же, как и у нас есть люди в их стенах. Если кто-нибудь просто проверит записи в святилище или гражданские документы, они смогут установить, что мы поженились в тот день, который собираемся назвать. Или могут обнаружить, что не поженились. Было бы лучше, мой господин, – повернулась она к герцогу, улыбаясь ему, – если бы в бумагах наш союз получил отражение.
– Но они не станут. Мы не…
Доктор Мьюччи был недоволен. Говорили, что он хороший лекарь, проявил мужество во время последней эпидемии чумы. Он не пользовался широкой известностью, был новым человеком в Серессе, пытался открыть свою практику и завоевать репутацию. В частности, по этой причине его и выбрали. Совет не требовал от выбранной им личности воображения. А возможно, следовало бы.
Кажется, у этой женщины воображения хватит на них двоих.
– Можно сделать так, что в документах будет отражено это радостное событие, – произнес герцог и одарил их обоих мимолетной улыбкой. – Синьора Валери совершенно права. Подробности, о которых позаботились или не позаботились с самого начала, часто определяют успех или провал еще до конца предприятия.
– Красноречиво сказано, господин герцог, – отозвалась она. Конечно, она ему льстила. И еще она была немного излишне взволнована, по его мнению. Не удивительно, принимая во внимание ту жизнь, которую она оставила позади сегодня утром.
– Мы также, естественно, заранее подготовим документы, которые расторгнут этот временный союз после вашего возвращения, и вы оба вернете себе то положение, которое занимаете сегодня – положение свободных граждан Серессы, а республика будет перед вами в долгу.