Детонепробиваемая
Шрифт:
Дафна прерывается, чтобы сделать глоток воды, и продолжает:
– И тут я буквально разрыдалась над этим парнем, Бо, который помогал мне примерить мокасины шоколадного цвета. А потом доверилась Эмбер и подробно рассказала ей о наших попытках. Когда я закончила, мы уставились друг на друга, глаза в глаза. И в это мгновение поняли, что наша встреча – это судьба. Мы купили одинаковые туфли и отправились в ресторанный дворик, чтобы поговорить поподробнее. Тем же вечером Эмбер пришла к нам на ужин и познакомилась с Тони. Они тоже поладили. Да, Тони?
Он кивает:
– Ага. Мне она правда
– И большое чуткое сердце, – добавляет Дафна.
– Как она выглядит? – интересуется Маура.
Дафна описывает:
– Довольно симпатичная. Прямые каштановые волосы, тёмные глаза и красивая улыбка. Она высокая – как минимум метр семьдесят.
– Здорово быть высоким, – вставляет Тони. Сам он низкого роста и часто сетует по этому поводу. По словам Дафны, в молодости он отлично вел мяч и выполнял трёхочковый бросок. Будь Тони чуть выше, мог бы играть в сборной колледжа по баскетболу.
– Вы знаете что-нибудь об… отце? – спрашиваю я.
– Да. Мы видели фото биологическогоотца, – отвечает Дафна, искусно поправляя меня, и одновременно подчеркивая, что единственным отцом ребенка будет Тони, а не тот прыщавый подросток, который сначала оплодотворил Эмбер, а потом бросил её и уговаривал сделать аборт. Больше никогда так не оговорюсь. Сестра продолжает: – Выглядит как нормальный обычный парень. Тоже учится в Хофстре.
– И ростом под метр девяносто, – усмехается Тони.
– А что такое открытое усыновление? – докапываюсь я.
Дафна объясняет, что Эмбер останется частью жизни их сына, и добавляет:
– Мы хотим, чтобы он знал свою биологическую мать.
– То есть решение уже принято? – спрашивает папа.
Дафна кивает и поясняет, что они с Тони уже разобрались с большей частью документов и заплатили комиссионные. Потом она говорит:
– Это замечательно, и всё происходит так быстро… У нас очень много дел в следующие несколько недель!
Мама кажется встревоженной, когда задает вопрос, который занимает и мои мысли, но я бы никогда его не озвучила:
– Откуда вы знаете, что Эмбер со временем не передумает и не попытается вернуть ребёнка?
Дафна отвечает терпеливо, но убедительно, как будто сама уже думала об этом, но теперь нашла выход:
– На самом деле, мама, при открытом усыновлении существует меньшая вероятность, что биологические родители передумают. Они мирятся со своим первоначальным решением, так как могут воочию видеть, что ребёнок счастлив. И в некотором смысле, открытые усыновления лучше и для самого ребёнка, потому что ему не придётся всю жизнь задаваться вопросами о биологической матери.
Кажется, Веру аргументы не убедили.
– А есть какие-нибудь ограничения для вашей Эмбер?
– Послушайте, это действительно хорошее агентство, – вступает Тони. — Они помогают в разработке индивидуального плана и основных договоренностей по поводу посещений, писем и звонков. Сейчас мы как раз занимаемся деталями. Но ясно, что у нас с Эмбер нет разногласий. Она хочет видеться с ребёнком несколько раз в год, а не торчать у нас каждый день. Она хочет идти дальше и жить своей жизнью.
– Да, но что вы скажете вашему сыну? –
Я вижу некую иронию в том, что наша нестандартная мать сбита с толку столь необычной договорённостью. Судя по выражению лица Мауры, она думает о том же. Но Дафна, сохраняя терпение, говорит:
– Мама, давай разберемся. Путается ли ребенок, когда неотъемлемой частью его жизни являются тети, дяди и бабушки?
– Нет, – признает мама.
Тони резко замечает:
– Эти люди такие же родственники. Но ведь их общение с ребенком никаких неудобств не доставляет, верно?
Мама кивает.
Тони развивает успех:
– Родители есть родители. Дети знают, кто для них главный. Мы занялись открытым усыновлением, потому что его предпочла биологическая мать. И она выбрала нас. Эмбер не захочет ломать собственную судьбу, вмешиваясь в жизнь нашего сына.
Дафна подводит итог:
– Биологические родители ребёнка – часть его самого. Это правда вне зависимости от того, познакомились бы мы с Эмбер или нет. И мы хотим, чтобы наш сын её знал. Думаем, так будет лучше для всех. В теории это может показаться странным, но, встретившись с Эмбер, вы сами увидите, что такой путь – самый правильный.
Я знаю, что Дафна подразумевает под этими словами. Когда смотришь на дело со стороны – это одно, а когда примеряешь его к себе и близким людям – совсем другое. И несколько примеров этого феномена сидят сейчас за этим столом. Может, теоретически мне и сёстрам, и даже папе, следовало бы ненавидеть маму. Но мы ее не ненавидим. Мы терпим и даже любим Веру, несмотря на её натуру. Может, теоретически женщина должна уйти от мужчины, который ей изменяет. Но в случае Мауры такой выход неверен. Может, теоретически я и не считала для себя желательным обзаводиться детьми. И до сих пор не считаю. Но глядя, как Тони с Дафной смотрят друг на друга, я задумываюсь, а что бы я чувствовала, если бы вновь была с Беном и ждала ребёнка. Нашего ребенка. И впервые за всю свою жизнь я почти его захотела.
Глава 31
Дафна пытается уговорить меня переночевать у нее, но я отказываюсь, ссылаясь на несделанную работу. Правда же в том, что мне просто хочется побыть одной, упиваясь жалостью к себе без свидетелей. И следующие три дня именно этим я и занимаюсь. Тону в «а если бы…», «что могло бы быть» и «чего никогда не будет».
Каждый день, проснувшись, когда получится, принимаю душ и чищу зубы, но на этом уход за собой заканчивается. Заказываю еду с доставкой, чем жирнее, тем лучше. Топлю горе в вине, открывая бутылки задолго до темноты. Слушаю грустные песни или веселые, напоминающие мне о Бене, а значит, тоже грустные. Читаю старые журналы. Перебираю наши фотоальбомы и коробки, забитые театральными программками, билетами на концерты и записками, которые мы оставляли друг для друга на кухонном столе. Простые обыденные слова вроде «Вернусь через час. С любовью, Бен». Я переживаю заново наше прошлое, дольше всего смакуя крохотные, интимные и на первый взгляд незначительные моменты. Моменты, когда я верила, что мы с Беном вместе навсегда.