«Детский мир» Ушинского и западноевропейская учебная литература. Диалог дидактических культур

Никулина Елена Анатольевна

11. The Moral Class-Book. Edinburgh: William and Robert Chambers, 1847. X, 168 p. (Chamber’s Educational Course – edited by W. and R. Chambers).

12. Thieme, Karl Traugott (1745–1802). Erste Nahrung f"ur den gesunden Menschenverschtand. 10.Aufl / durchges. u. verb. von Johann Christian Dolz. Leipzig, 1840. XIV, 178 S.

Книги Хардера и Раффа Ушинский рекомендует для дополнения преподавания вместе с «русскими сочинениями: ботаникой г. Даля, зоологией г. Симашко, химией г. Штекгарда, физикой г. Ленца и естественной историей г. Горизонтова» (Детский мир, 1, XI) (Даль 1849; Симашко 1854; Штекгардт 1849,

пер. с 9-го изд. 1859; Ленц 1842, 1851, 1859; Горизонтов 1859) [26] . Характерно, что указывая использованные при составлении «Детского мира» книги для чтения, содержавшие сюжетные художественные, катехетические, морально-этические рассказы, поэтические тексты, К.Д. Ушинский в то же время не рекомендует их для расширения и более глубокого использования, полагая, вероятно, что он при составлении «Детского мира» эту сторону немецких и английских пособий уже учёл с максимальной отдачей.

26

За исключением Даля, подготовившего учебник для «воспитанников военно-учебных заведений», и Горизонтова, разработавшего пособие для «женских учебных заведений», книги остальных авторов имели статус учебников для гимназий. Ушинский никак не упоминает книги для чтения Е.О. Гугеля, П.П. Максимовича, А.Е. Разина и др.

Предпочтение «научных учебников» определялось и самой направленностью «Детского мира» – предложить ребёнку научные сведения из тех областей знания, которые Ушинский полагал наиболее доступными учителю для изложения, ученикам для прочтения и понимания (при том изложенными хорошим стилем, а потому захватывающими восприятие ребёнка).

Книги для чтения на русском языке, подготовленные учителями и современниками, не рассматривались составителем «Детского мира» как достойные упоминания, даже если они также содержали лишь познавательные материалы (А.Е. Разин и др.). Ушинский счёл необходимым указать в перечне использованных оригинальное издание книги для чтения «Der deutsche Kinderfreund» Ф.Ф. Вильмсена, но не указал ни «Чтений для умственного развития малолетних детей и обогащение их познаниями» его предшественника по Гатчинскому сиротскому дому Е.О. Гугеля (1804–1842), изданных в 1832 году и переиздававшихся по 1855 г., ни «Друга детей» П.П. Максимовича (1796–1888), изданного в 1839 г. и затем переиздававшегося в двух разных версиях по 1875 (краткая) и 1882 гг. (полная).

Гугель и Максимович открыто заявляли в предисловиях к своим пособиям, что те являются переводом и переработкой «Немецкого друга детей» Вильмсена, того самого, применение которого в работе над «Детским миром» объявил и Ушинский. Максимович активно использовал сюжетные рассказики, Гугель держался просветительского направления, не привлекал художественные произведения (подробнее см.: Сенькина 2010). Третьим трансформатором Вильм-сена до Ушинского был А.А. Чумиков (1819–1902), издавший в 1847 г. учебник «Первоначальное чтение». Он использовал пособие Вильмсена, но без указания на это. К.Д. Ушинский оставляет без комментариев и это пособие, предшествовавшее его собственному. Вряд ли причиной такого молчания было то, что Ушинский опирался на более новое, 1858-го года, переиздание «Немецкого друга детей», тогда как Гугель, Чумиков и Максимович работали с изданиями начала XIX в. и 1830 – 1840-х годов (Максимович указывает, что использовал переиздания 1838, 1841 и 1846 годов; 1-е немецкое издание появилось в 1802 г.). Причина, вероятно, в ином, и её ещё предстоит обнаружить.

Возможно, сказалось нежелание рекламировать конкурентов, как в случае с книгами для чтения И.И. Паульсона (1825–1898), которые издавались с 1860 года и первоначально получили более высокую оценку министерских

методистов, чем пособие Ушинского. По-видимому, между ними существовало методическое и содержательное несогласие, о чём Ушинский без упоминания имён пишет в начале предисловия, говоря о чрезмерной лёгкости от «сказок и побасенок» или, наоборот, перегруженности пособий заимствованиями из наук и незнакомых ребёнку сфер жизни, о бессвязности и случайности присутствия в них качественных материалов, «доступных десятилетнему ученику». Также можно предположить, что часть высказанных в предисловии «Детского мира» (1-е изд.) претензий к иным пособиям на самом деле многими авторами того времени была уже учтена, и Ушинскому было не с руки упоминать конкретные российские издания, качество которых читатель мог бы проверить сам. Возможно, определённую роль сыграло и то, что Ушинский из указанных им иностранных изданий опирался по большей части, как он сам утверждает, лишь на книги Фридриха Хардера и Эдварда Хьюса.

На фронтисписе издания Хьюса изображены четыре малютки, занятые весьма серьёзными учебно-учёными делами. Один сосредоточенно пишет, сидя рядом с глобусом и положив пюпитр для письма на толстенный том. Другой, обложившись инструментами, завершает работу на скульптурным бюстом молодой женщины. Двое других «путти XIX века» заняты чтением в окружении орудий различных наук и ремёсел: в т. ч. подзорной трубы, электрогенератора для гальванизации, паровой машины. В 1830-х – 1850-х гг. данные технические приспособления были на слуху у всей образованной европейской публики и потому стали некими символами хорошего, современного, востребованного, полезного, всеобщего (широкого, для многих), глубокого и успешного образования. Эти изображения, вероятно, в большей степени, нежели символика ульев и собирателей мудрой учёности пчёл на титуле у Вильмсена, отвечали позитивистской направленности дидактико-педагогического замысла Ушинского, полагавшего, вероятно, что идущая от Вильмсена предыдущая российская традиция мало чего стоит. Содержание пособий Хьюса и Хардера, деливших изложение по различным познавательным сферам, отвечало такой направленности дидактической мысли К.Д. Ушинского конца 1850-х гг.

В четырёхтомнике Хьюса темы, присутствовавшие в каждом или в некоторых томах, задавали горизонт мышления человека начала позитивистской научной эры. Во все тома пособия Хьюса включены такие темы: человек, его разум, физическая география, геология, жизнь растений, зоология, этнология, история человеческих изобретений, научная биография (образцы: Уотт, Франклин, Челлини), экономика, химия, механика, ремёсла, производства, природные процессы вкупе с их развитием («естественная история»), астрономия, изобразительные искусства и как их понимать, музыка, литература, поэзия, этимология; в некоторых: пища, посуда, языки, философия природы, электричество и магнетизм, телеграф, современная фортификация и осада, метеорология, кораблевождение. Каждую тему раскрывал отдельный автор.

В отличие от Хьюса и Хардера, Вильмсен познавательную функцию книги видел подчинённой морально-воспитательной, опиравшейся на логику, этику и стилистику художественной литературы. Поэтому в двух частях книги Вильмсена 1830-х гг. издания мы видим такие разделы, как: «Короткие положения для возбуждения бдительности и размышления», «Рассказы, служащие к развитию благих чувствований и к изощрению рассудка», и лишь потом «О Вселенной», «О земле и жителях её», «Творения земли», «О человеке», «О сохранении здоровья», «O времясчислении и календаре», «Замечательные природные явления», «Европа», «Германия», «О правах и обязанностях жителей в обустроенных государствах», «Романсы и песни», «Пословицы и изречения» (в первой); «Описания природы и земель», «Басни», «Рассказы», «Письма», «Диалоги», «Пьесы», «Эклоги», «Исторические повествования», «Рассказы о природе», «Описания характеров и биографии», «Поучения, сентенции, размышления», «Эссе», «Беседы, речи» (во второй).

Конец ознакомительного фрагмента.