Детский сад-10
Шрифт:
Джарри положил ладонь на его плечо и стиснул его.
– Ты настоящий - вот это для меня главное, - сказал он.
– Ты не меняешься вот уже два дня. И я так побаивался того Коннора, которому ты время от времени уступал место… Когда я услышал, что ты полетел за Ирмой с её бандитами на дельтаплане… - Он сглотнул и покачал головой.
– Я испугался так, как не боялся давно… Ты не пожалел “того” Коннора, настолько важна была тебе Ирма и её друзья.
Коннор чуть прислонился к отцу и усмехнулся, глядя на братьев и на Эрно.
– Когда я думаю о том полёте, мне кажется…
– Эй, долго там болтать будете?
– недовольно закричал от входной двери Морганит.
– Приготовились! Мы выходим на улицу!
Глава восемнадцатая
Обрадовались - на выход! Буквально на пороге к Коннору “постучался” Мика и передал приказ Дрока: не выходить из укрытия, как минимум, два часа! Коннор тут же ознакомил с приказом Белостенного Ильма и главу храма некромагов. И взглянул на небо, пока ещё на улице. Два часа - это значит, выйти можно будет ближе к восходу. Дрок надеется до утра изолировать весь пригород?
Перт поворчал себе под нос, но повиновался: в сложных условиях храмы подчиняются тому, кто становится ведущим. В частности, сегодня это храм Белой Стены.
Вернулись. Закрыли дверь. Оглянулись на удивлённых Чистильщиков, которые распределялись по местам дежурств, и объяснили им ситуацию…
На этот раз маги расселись покомфортней, без напряжения немедленно вскакивать: прекрасно понимали, что обещанные два часа - примерный срок. Коннор и ребята уселись напротив стены с формулой и, чтобы не уснуть, начали, как умели, объяснять Ивару значение некоторых символов. Он-то выспался, а потому плохо переносил безделье… В основном старался Мирт, а Хельми помогал ему. Так что Коннор получил возможность некоторое время наблюдать за всеми.
Из Чистильщиков в помещении с входной дверью оставался незнакомый братству парень. Он тушевался среди сильных магов и сразу двоих глав храмов Старого Города, не говоря уже о чёрном драконе. И пытался не высовываться, хотя ему тоже было интересно, как старшие объясняют мальчишке-друиду формулу. А может, и не интересно, а просто, следя за ненужными для него объяснениями, он пытался не уснуть. На лице этого парня была привычная и общая для находящихся здесь внешняя примета - запавшие от усталости глаза.
Перт вроде сначала заговорил с Морганитом - наверное, хотел обсудить приказ Дрока. Но утомление сказывалось и на главе храма некромагов, и вскоре он замолчал, а с его лица ушла жёсткая резкость, и старая хищная птица, только-только приготовившаяся драться насмерть, но остановленная на полдороге, вдруг превратилась просто в усталого человека. Морганит ещё хорохорился, пытаясь в чём-то убедить своё начальство. Но и он следом за Пертом замолк, и какая-то тёмная тень обвеяла его обычно самодовольное лицо. Подчинённые Перта, в отличие от главы храма, сразу уселись на более или менее удобные для сидения плиты или кирпичные кучи - преимущественно ближе к стене, и, кажется, намеревались подремать, пока пройдут данные им для отдыха два часа.
Чёрный
Ильм стоял у входной двери, сложив руки на груди, и молчал, мрачно глядя в пол. Его традиционно белые одежды сейчас превратились в мятые и грязные серые. Белые волосы, собранные в “хвост”, безнадёжно повисли запылёнными космами. Видимо, он и чувствовал себя таким - грязным и измученным, поскольку иной раз смотрел на себя, низко опуская голову, и морщился.
Скосившись, Коннор тихонько вздохнул: пленный некромаг лежал всё так же безвольным кулём у стены - без сознания. Как и два трупа, которые сейчас уже были не нужны, но о которых словно все забыли.
Мика снова “постучался”. Коннор ещё раньше отстранился от обсуждений формулы легко: признался, что, кажется, в новом состоянии он быстрей устаёт, да и объясняльщик из него тот ещё, и отсел чуть назад. Ушёл, что называется в тень. Только раз перехватил пытливый взгляд Трисмегиста, но сделал вид, что, чуть не засыпая, слушает Мирта, и эльф-бродяга перестал обращать на него внимание.
“Мика, теперь я могу тебя слушать”.
По тому, что ни один из братьев не захотел уединиться для мысленного разговора или “постучать” ему, Коннор уже сообразил: Мика хочет говорить только с ним.
“Коннор, скажу честно: мне впервые страшно так, что я боюсь описаться, - жалобно пошутил мальчишка-вампир.
– Пока Дрок тут всеми командовал, у меня возникло странное впечатление… Может, я только трушу. Может, только придумал сам что-то неладное…”
“Перестань на себя наговаривать, - прервал его “расшаркивания” Коннор.
– Ты всегда говорил прямо о том, что тебя волнует. Скажи и сейчас. А я подумаю, стоит ли о твоих впечатлениях беспокоиться”.
“Я бы сказал, но ведь точно-то не знаю… А-а! Ладно! Мне кажется, Дрок хочет убить всех магов пригорода! Всех, кто будет сегодняшней ночью на улицах!
– выпалил Мика. А помолчав, добавил: - Поэтому я сомневался, говорить ли тебе о моих наблюдениях. Это ведь правда - слишком страшно… Коннор, что делать? Я не хочу поднимать зряшную тревогу, но мне страшно…”
“Опять раскланиваешься!
– задумчиво ответил Коннор и секунды спустя проговорил: - А что именно тебе из действий храмовников показалось опасным?”
“Дрок приказал пустить по улицам пригорода какой-то особый ветер. Я не понял, что это за ветер. Но один из храмовников не сумел спрятать… в общем, он как-то так удивился, что мне стало страшно…”
“Мика, спасибо. Этого мне пока хватит, чтобы подумать. Больше ко мне не стучись. Если только Дрок не попросит. А если у меня или у нас будут новости, я сам к тебе постучусь”.