Детский сад, штаны на лямках
Шрифт:
Анну он выбрал, потому что она была тихая и терпеливая. Познакомились они в супермаркете, где девушка работала на кассе. Перед Корягиным в очереди стояла бабулька, которая стала расплачиваться горстью мелочи, другая кассирша разоралась бы, а Анна спокойно пересчитала монеты и с улыбкой выдала чек. Мужчина сразу решил: моя будет! Пусть и не супермодель, обычной внешности, но насмотрелся он на красивых проституток в сауне, хватит.
Расписались, стали жить, родилась дочь. И потихоньку в Анне проявилось то самое тупое женское упрямство, которое он терпеть не мог. Например, Александр говорил ей:
«Надо приучать Свету к нормальному
Дальше Александр запретил жене работать, пусть ведет хозяйство и занимается ребенком. Вдруг случайно супруг узнал, что она втайне от него распространяет косметику среди мамаш на детской площадке. Зачем, спрашивается?
Я усмехнулась, прерывая рассказ:
– Да потому что денег не хватало. Вы небось давали ей только на хозяйство, а женщине еще нужны деньги на личные нужды.
– Я давал достаточно, – возразил Корягин, – просил только одного: полного отчета о тратах. Ну и чтобы экономила, конечно. Например, купила она ребенку зимний комбинезон за четыре тысячи – почему так дорого, спрашиваю. Потому что он на гагачьем пуху, отвечает, это средняя цена на такие комбинезоны. Если средняя, значит, можно купить и дешевле, правда? Поискать в Интернете, на распродажах или вообще взять подержанный, с рук, дети вырастают стремительно, пару раз надел – уже мало. Я не жадный, просто не люблю, когда швыряют деньгами.
Я выразительно уставилась на вазы: вот это и есть настоящее швыряние деньгами! А ремонт дорогущий зачем? Если в доме маленький ребенок, про ремонт надо забыть, дети имеют обыкновение рисовать на обоях, проливать сок на пол и пачкать мебель. Кстати, вазы, статуэтки и прочие безделушки следует спрятать подальше в чулан прежде всего ради безопасности ребенка, ну, и конечно, чтобы их не разбили.
– В общем, острых моментов было много, но Анна их как-то сглаживала. Впервые мы серьезно поругались, когда Светка разбила вазу, мою любимую, я ее в Шанхае купил за бешеные деньги. Я вышел из себя, наказал дочь, а когда мать за нее вступилась, ей тоже досталось.
– «Наказал» – в смысле побил, что ли? Сколько лет было девочке?
– Три с половиной.
Я выдержала укоризненную паузу.
Корягин вздохнул:
– Да, я свинья, признаю. На меня что-то нашло, минутное помутнение рассудка. Я тогда сказал, что пока они не отработают стоимость вазы, я денег в семью давать не буду. И вообще перестал их финансировать.
У меня глаза на лоб полезли. Интересно, каким образом трехлетний ребенок мог «отработать» повешенный на него долг? И вообще, что за дикость – наказывать домочадцев рублем? Еще бы «на счетчик» поставил.
– Как я сейчас понимаю, – продолжал Александр, – дело было не в вазе, а в том, что семейная жизнь меня достала. Она оказалась совсем не такой, как я мечтал. Где уважение, где мой авторитет? Их не было и в помине. Возможно, я сознательно вел дело к разводу, но хотел, чтобы не я был инициатором, а жена. Хотел повесить на нее вину за то, что она развалила семью…
Как Александр и ожидал, жена не выдержала и подала на развод. Анна рассчитывала получать алименты от реальных доходов
Оставшись без копейки, женщина принялась искать работу. Несколько раз Анна звонила бывшему мужу с просьбой посидеть с дочкой, пока она будет на собеседовании, но ответ всегда был один: «Мне тоже некогда, решай свои проблемы сама». А как иначе? Мужа не слушалась, имела собственное мнение, хотела самостоятельности, теперь кушай свою самостоятельность большой ложкой, не обляпайся.
Постепенно Анна поняла, что на бывшего супруга рассчитывать не приходится, и перестала обращаться к нему за помощью. Александр тоже ей не звонил. Мужчина выжидал. Он знал: однажды жена сломается и приползет к нему на коленях. Конечно, он примет ее с дочерью обратно, но уже на своих условиях. И такой день настал.
Анна позвонила и срывающимся голосом сообщила:
– Я больна, у меня отказывают ноги, с работы уволили, просто не представляю, как жить дальше. И что будет со Светочкой?
Корягин ликовал: наконец-то она капитулировала! Бывший муж не сомневался, что болезнь Анны выдуманная, глупышка придумала такой нелепый повод, чтобы к нему вернуться. Ну какие болезни могут быть в двадцать пять лет? Разве только насморк.
– Хорошо, – сказал он, – я приму тебя обратно, но только с условиями. Во-первых, ты никогда не высказываешь свое мнение ни по какому вопросу. Во-вторых, ты всегда четко и быстро выполняешь мои приказы. В-третьих, мы будем жить в гражданском браке, никаких прав на совместное имущество у тебя не будет. В-четвертых, я найму няню для дочери, ты в процесс воспитания не вмешиваешься. В-пятых…
– Господи, – простонала Анна, – что же ты за человек такой, зачем тебе обязательно надо меня сломать?
Корягин в сердцах бросил трубку: она ничего не поняла, такая же упрямая, строптивая и меняться не собирается! Хорошо, он подождет еще. Китайцы говорят: если долго сидеть на берегу реки, то однажды мимо тебя проплывет труп твоего врага…
– А действительно, – встряла я, – почему вы хотите жить с немой и безвольной куклой? Что за удовольствие?
– Боюсь, вам не понять, – сухо ответствовал Корягин, – в современном обществе сместились ориентиры. В голове у женщин одна феминистическая шелуха, вы уже давно забыли, что нормальная семья зиждется на патриархальных устоях. У мужа должен быть непререкаемый авторитет, а жене следует подчиняться ему во всем и восхищаться им.
Я вздохнула. Да, авторитет у мужа – это здорово, вот только он ведь не угрозами и ограничениями зарабатывается, а уж тем более не побоями. Муж в патриархальной семье – как солнце, обогревает своей любовью и заботой всех домочадцев. А Корягин – типичный домашний тиран: мелочный, холодный, жестокий.
В комнате не было мебели, мы разговаривали стоя, однако я совсем не чувствовала усталости в ногах.
– Анна сообщила вам, что опека забрала у нее дочь?
– Пыталась. Она мне звонила, но я был на Бали, отдыхал там с… в общем, с друзьями я там отдыхал, поэтому не брал трубку. Когда вернулся домой, думал, она мне перезвонит, но она не перезвонила. А сам я звонить не стал.