детский сад
Шрифт:
Максим удивленно посмотрел на прядь волос в руке и заправил ее за ухо.
– Я не люблю трубки, ты же знаешь. Меня от них подташнивает.
Егор хотел сказать от чего его подташнивает, но не стал.
– Да найдем мы еду.
– пожал плечами.
– Всегда находили и сейчас найдем. Чего вы все паникуете?
Максим улыбнулся.
– Приободрить меня решил? Да ладно. Старик, то, что я тогда возле бани сказал… Это из другой оперы… Просто вдруг знаешь, чего то так захотелось.
– он потер рукой лицо.
– Чуда вдруг захотелось. Не знаю какого… Даже больно стало, веришь?
Егор
– Думаешь, время страшных чудес уже закончилось?
– он подождал немного, пытаясь вспомнить, внутри было пусто.
– Я тут штуку одну вспомнил. Летом этим. Не знаю, может не к месту… Пытался я муху выпустить, а она все бьется в стекло, бьется и ловко так выворачивается. Я так четко это вдруг увидел. Я помочь ей хочу, дуре, а она думает, что это смерть за ней гоняется. И она ловко от нее драпает, а сама все долбится, долбится… Я, наверно, не очень понимаю, что такое чудо… Я вот, знаешь, смотрю на это дерево, - он мотнул головой на старую яблоню впереди, кривыми мозолистыми ветвями тянувшуюся к серому зимнему небу.
– И вижу чудо… Необыкновенное. Непростое. Вот прямо сейчас не вижу, торможу, но иногда… А если я когда-то его не вижу, то она не виновата. Это ведь я не вижу… Знаешь, мне вообще на этой планете больше всего нравятся деревья… И птицы. Только они улетели все куда-то… Поехали за ними? Поехали туда, где много птиц и деревьев, а?
– Поехали. Обязательно поедем!
– Конечно, я понимаю, что не сейчас. Сейчас придется куда-то еще, да?
– Да.
– И куда?
– Выбирай. На запад или на восток.
– На восток - это в М.?
– В нее.
– А на запад?
– М. П. В.
– Там мы вряд ли чем разживемся.
– Вряд ли.
– А бензин?
– В М. хватит.
– Да ты, брат, уже все решил?
– Угу.
Выкурили еще по сигаретке.
– А я не вижу.
– сказал Максим по дороге домой.
– И не видел. Только страшные.
9.Андреев.
Побаливало везде понемногу. Максим лежал без сознания, его голове крепко доставалось последнее время. Егор хотел потереть, потормошить, но не давали. Рядом стоял детина с грубым лицом и не давал. Он уже врезал пару раз кирзачем по ребрам и явно искал добавить. И еще стояли и ходили другие. Разношерстные, всякие, с автоматами. С шуточками-прибауточками, которые были хуже ругани и звучали похоже. Через разбитое боковое выволокли Тезку с окровавленным лицом и безумными глазами, и бледного с ярко-черными волосами Стаса, пытавшегося непослушными губами что-то сказать.
Один наклонился над Максом и стал шлепать его по лицу.
– Э! Э! Давай! Прочухивайся! Все! Приехал! Дальше пешком!
– оглянулся, заржал.
Максим застонал слабо и пошевелил рукой. Попытался перевернуться.
Как ни странно, но никто серьезно не пострадал.
У Тезки
Со склона, увязая в сугробах, спустился, лыбясь, невысокий очкарик и подошел близко.
Он с интересом рассмотрел пленников, потом подошел к машине, обошел вокруг, пнул ее и весело сказал:
– Переворачивай, че смотришь! Поездит еще.
Повернулся и стал карабкаться наверх, на дорогу.
Позади стали собираться, прикладываться, а их повели за очкастым. Загнали внутрь развернувшегося «Камаза», усадили на деревянную лавку вдоль борта и велели сидеть, б…, тихо. Через некоторое время внутрь ввалилась остальная орда, перевернувшая, и «Камаз» поехал. В открытом проеме промелькнула машина, с которой уже успел сродниться, попытался подумать связно обо всем, но голова еще не хотела, а вокруг пялились наглые страшные рожи.
Машину трясло, крутило. Они поворачивали, ехали, поворачивали. За бортом был снег, снег, редкие дереья, а перед - глумливые глаза, искавшие его взгляд. Перегнувшись, высмотрел Максима - тот сидел недалеко и бледно улыбнулся в ответ. Егор переживал за него. Макс уже оправился немного и теперь внимательно разглядывал рожи напротив, пошучивающие зло. Того и гляди кинется. Он мог.
Всегда такой был. Максим шел навстречу страху. Егор опять поймал его взгляд и чуть покачал головой. Тот кивнул, откинулся к борту и прикрыл глаза.
Машина остановилась, все начали выпрыгивать. Детина в кирзачах, всю дорогу тыкавший в бок дулом автомата, встал и потянул за шиворот. Егор спрыгнул и огляделся.
Несколько неказистых изб жались друг к дружке, а вокруг только поля да лес.
Их подвели к одной из них и затолкали в примыкавший сбоку сарай. Дверь, скрипнув, закрылась, лязгнул засов.
Стояли, смотрели друг на друга - пока что и сказать было нечего. Тут Егор обнаружил, что тезкин платок уже весь темный и с него капает. Его усадили, зашарили по карманам, Макс разделся, оторвал от рубашки длинный рукав, нашли еще платок, перевя зали.
– Вопрос у меня только один.
– сказал наконец Стас, сев на земляной пол с остатками подгнившей соломы и привалившись к стене.
– Понимаете какой?… А чего это нас прямо там не… - чиркнул ногтем по горлу.
Все ждали продолжения, но он пока, видимо, все сказал.
Егор опять пошарил в карманах и обнаружил выпавшую из пачки и потому не изъятую сигарету. Распрямил, сунул в рот - зажигалки не было. Посмотрел на Максима, но тот покачал головой. Стас снисходительно усмехнулся и, достав откуда-то из своих недр маленькую зажигалку, бросил ее Егору. Тот прикурил, затянулся и отдал Максу.
– Хотят чего-то.
– задумчиво продолжил Стас.
– А что мы можем?
– Можем уйти отсюда.
– сказал Максим.
– Нет!
– тот даже вскочил.
– Нет! Даже не думай! Слишком… Только подохнем здесь все из-за тебя! Ничего… Ничего.
– заходил суетливо.
– Должен быть выход! Раз сразу не убили, значит будет выход. Будет! Поняли!?
Макс выразительно плюнул и сел к стене, прикрыв глаза.
Снаружи завозились, дверь открылась и появился все тот же детина, егоров приятель. Он поискал глазами.