Детский сад
Шрифт:
— Да мамина, мамина, — успокоила его дочка.
— Ох как славно, — повеселел он и посмотрел на Милену. — Дочь мне сказала, что ты увлекаешься книгами. Милости прошу, пойдем, полюбуешься моими!
Протянув волосатую лапищу, он взял Милену за руку и повел вниз по лестнице, опять загромыхавшей под ее деревянными башмаками.
— Ну и копыта у тебя, мертвого разбудят! — весело заметил он. — Так, здесь осторожней.
Они нырнули в затемненный коридор: в задней части дома окон не было. Отец Роуз зажег свечу, выхватившую из темноты целую стену книжных полок.
— Глянь-ка, полюбуйся на них, моих красоток. В вирусах из
То была стена неизвестных книг. Они вновь предстали перед внутренним взором Милены Вспоминающей — ясно, как наяву:
«До Скотленд-Ярда»
«В рамке», Дик Фрэнсис
«Нерожденный король», Джулиан Мэй
«Дикие сказки», Джордж Берроу
«Мир пауков», Колин Уилсон
Книги были старые — в кожаных, матерчатых, реже в выцветших бумажных переплетах.
«Нанвеллская симфония»С. Аспинала Огладендера, издательство «Хогарт-пресс» — с цветным небом над высотными зданиями.
«В ногу с бесконечностью»Трина — золотистое тиснение по синей сафьяновой обложке.
— Как же Консенсус мог про них забыть? — растерянно спросила Милена.
Отец Роуз Эллы пожал атлетическими плечами.
— Их время прошло. Хотя когда-то их любили и запоем читали. Но потом на их месте проросли другие книги, новые. Так же и у людей. Далеко не всем суждено оставить по себе долгую память. Вот и с книгами то же самое. На-ка, взгляни. — Он снял с полки какую-то книгу — ледериновая обложка порвана, набивка торчит, как клочья ваты из дивана, — и раскрыл перед Миленой. Взгляд упал на черно-белую фотографию, местами ретушированную карандашом. На ней женщина в белой ночной рубашке изумленно смотрела на другую женщину, в одеянии из листьев. Фотографии окаймлялись затейливыми завитками, а витиеватая надпись гласила: «Сцены из “Питера Пэна”, очарования для детей».
Страница сменяла страницу, картинка картинку. Вот туманные пейзажи с сельскими домиками и розовыми беседками; вот танцующие женщины в оборчатых льняных платьях, кокетливо приоткрывающих одетые в чулки лодыжки. И всюду островки света и тени.
— Так это же… театр, — завороженно прошептала Милена.
«Отец у Роуз что, тоже проинструктирован?»
— И заметь, — сказал тот, — ни одна из этих постановок тоже не затронута вирусами.
От пронзительности нахлынувшего чувства Милена даже зажмурилась. Отец Роуз, все поняв, ласково взъерошил ей волосы.
— Ладно: можешь эту книгу забрать, только с возвратом.
— Спасибо, — отозвалась Милена тихо, при этом поглаживая книгу так, будто она была сделана из тончайшего, драгоценного фарфора.
Отец проводил ее обратно в гостиную. Роуз за это время успела сходить в душ и вернуться еще более посвежевшей и похорошевшей. Лицо Милены при виде подруги озарилось широкой улыбкой.
— Глянь! — воскликнула она, протягивая ей раскрытую книгу.
— Папочка, папуля, родненький мой! — радостно взвилась при этом Роуз, целуя отца за доставленную им обеим радость.
В столовую они отправились втроем. Это было большое помещение с множеством столов. Мальчики здесь держались вместе — как, собственно, и повсюду — и с таким же задиристым
Отец Роуз опустился рядом на одно колено и доверительно сообщил Милене на ухо:
— Верх и задняя часть этого шкафа сделаны в самом начале восемнадцатого века. А вот передние створки — видишь? — созданы еще в начале пятнадцатого столетия. Дерево — не что иное, как испанский каштан, причем именно съедобный, а не конский. Вот почему оно такое темное. А вон там — посмотри — стоит его побратим.
Милена послушно повернулась и увидела, что в другом углу зала высится еще один шкаф, очень похожий. Только резные фигурки на нем уже не толстые дети-купидоны, а средневековые взрослые, худые и аскетичные.
Вытянув руку, отец Роуз Эллы стащил с нижней полки шкафа старинную каску с почерневшей от времени кожаной оплеткой. На тусклой медной бляхе можно было прочесть надпись «Ирландские драгуны». Каску отец водрузил себе на голову, надвинув на глаза.
Сидящие неподалеку мужчины рассмеялись и обменялись фразами, значения которых Милена не поняла.
— Ой, пап, сними! — засмущалась Роуз. Все вместе они уселись за одним из длинных столов. Еды на тарелках было непривычно много: обжаренные овощи, цветная капуста с паприкой и большущие — с ножку цыпленка — генетически модифицированные креветки, очищенные и подающиеся запеченными.
За столом степенно и непринужденно текла беседа. Братства Каменщиков и Лесозаготовщиков опять играют на повышение и взвинчивают цены. Скоро дешевле будет самим ездить заготавливать и притаскивать материалы в город.
— А что? — воскликнул отец Роуз Эллы. — А? Что нам мешает самим все разведать на периферии, в тех же лесах, а то и в горы забраться?
— Вильям, — укоризненно перебила его Мала. — Ты уж попридержи свои фантазии. Да у тебя не меньше месяца уйдет, чтоб дотащить древесину из Камбрии сюда. Ты только представь: это же на границе с Шотландией!
Но зароненная идея оказалась искрой, из которой разгорелось пламя; со всех сторон пирамидами начали воздвигаться грандиозные планы. Между тем подали десерт, зажгли свечи, а столы раздвинули, освободив место под музыку и танцы. Громадина отец открыл створки испанского шкафа с музицирующими купидонами и извлек оттуда волынки. Из шкафа-побратима на свет появились дудочки, барабаны, флейты, ирландские арфы и гобои.
Дудки начали высвистывать мелодию; в такт им загудели волынки. С нежной грациозностью вступили смычковые (Мала, оказывается, еще и играла на скрипке). Серебром зазвенели арфы; им приглушенным стуком вторил барабан. Братство Реставраторов, выстроившись парами в центре зала, торжественно вышагивало в старинном танце.