Детское время
Шрифт:
Жизнь в огромной квартире имеет свои недостатки. Например, можно легко пропустить что-то интересное… или опоздать на какую-то семейную разборку. Так что Вова услышал лишь неразборчивые возмущенные вопли жены и тихие, но все же спокойные увещевания тещи — но что именно случилось, он не понял. Однако он очень не любил семейные скандалы (хотя их практически и не было), так что поспешил на кухню, где все это и происходило. И увидел набычившуюся дочь, покрасневшую жену и тещу, продолжающую её уговаривать:
— Ну не стоит это твоих переживаний, успокойся…
— А можно узнать
— Да вот, посмотри, — Катя ткнула рукой в направлении насупившейся девушки, — Нина договорилась с Бейлисту этим летом покорять Занзибар!
— Да нечего там покорять! — попыталась возразить Нина, однако проблема для Вовы не прояснилась, и он решил все же уточнить:
— А зачем?
— На Занзибаре бухты хорошие, можно порт там устроить, и даже не один.
— Зачем?
— Ну, накопим там нужные ресурсы, отправим экспедицию в Дар-эс-Салам…
— Зачем?
— Пап, ну что тут непонятного-то? Там всего около тысячи километров до Танганьики…
— И что?
— Проложим дорогу железную, порт на озере выстроим.
— А с какой целью, я интересуюсь?
— А если озеро переплыть, то тут как раз и будет Катанга. Ты же сам говорил, что тебе туда нужно.
— И для этого начнем войну на Занзибаре?
— Да мама всё страсти всякие придумывает. Не с кем там воевать. Если тамошних с хайнаньцами сравнивать, то на Хайнане окажется высокоразвитая технологическая цивилизация.
— Это тебе тетя Лера сказала?
— Нет, она сказала, что все происходящее южнее Эфиопии современной науке неизвестно. А Генрих досрочно выстроил «Святогор», его — в смысле корабль — тетя Брунн туда отправила вроде как на ходовые испытания… в общем, люди на Занзибаре есть. По прикидкам может быть пять тысяч человек, а может и десять. Но они совсем дикие: живут в лесах, даже хижины еще строить не научились, шалаш из пальмовых листьев там — вершина архитектурного искусства…
— А зачем тебе Бел?
— У нас людей-то на такое дело нет, а у Бела есть. То есть мы договорились, что он пошлет пару сотен своих рабочих порт строить, ну и охранять стройку если понадобится. Только там не от кого ее охранять, разве что от зверей диких.
— И с чего это Бел таким добрым стал? Когда граждан для своей Эфиопии он поштучно на рынках покупает, откуда у него столько лишней рабочей силы?
— Бел — очень неглупый мальчик, — усмехнулась Лиза. — Он пока не понимает, как у нас все работает, но видит, что работает и результаты получаются неплохие. Поэтому старается у себя сделать всё как у нас сделано. В том числе рабов выкупает, и не только в Аксумском царстве, причем не поштучно, как ты говоришь, а сотнями. В Куше рабы гораздо дешевле, там он уже тысячами народ скупает — так что у него теперь людей довольно много. Причем людей довольных жизнью.
— Интересно, на какие шиши он людей-то выкупает? За кофе мы ему денег ведь не платим, только детишек обучаем…
— А африканское золото? Он же нам его только на переработку отправляет, а эфиопские солиды везде принимаются с радостью. В Адулисе за солид можно два-три раба купить, в Куше — уже до десятка, а мы ему в год сейчас больше десяти
— И чего мы себе эту Эфиопию не забрали?
— Некем у нас ее забирать. Людей нет. Но ты не волнуйся, Бел сейчас делает всё, чтобы Эфиопия стала если не частью России, то по крайней мере верным партнером и союзником. Ты в курсе, какая у него в его империи главная проблема?
— Даже не догадываюсь. Потому что мне это вообще не интересно.
— А зря не интересно. Он скупает людей по всей северо-восточной Африке, и все эти люди разговаривают на самых разных языках. Главной его проблемой является то, что всех этих людей надо как-то заставить понимать друг друга чтобы они могли работать вместе.
— По счастью, это именно его проблема.
— Я же сказала, что Бел, даже если не понимает, как и почему это работает у нас, делает так как у нас потому что это работает. Он всех выкупленных рабов обучает одному языку. Русскому — так как собирается уже их детей учить и дальше. Причем очень многих, и уж точно всех, кто будет получать высшее образование, он собирается учить у нас. И учителя, которые будут учить эфиопских детей в Эфиопии, тоже у нас обучаются.
— Понял, и он из благодарности за науку Нине…
— Нет, не из благодарности. Все проще: Нина ему пообещала выстроить электростанцию на речке… забыла, как она называется…
— Дабус, — уточнила Нина. — Это откуда он золото черпает.
— А говорила неглупый, — усмехнулся Вова, — водохранилище же затопит все его золотые россыпи.
— Да, — снова улыбнулась Лиза, — Бел очень даже неглупый. Русло речки он промыл уже километров на двадцать и что мог уже оттуда выгреб. А что не мог — он предложил Нине туда драгу привезти и в качестве оплаты за ГЭС нам забрать половину того золота, что намоем уже мы. У него сын нашу школу окончил, сейчас в институте учится у Лемминкэйненовны, он уже летом домой съездил, всё прикинул. От трехметровой плотины подпор будет километров на десять-двенадцать, по договору драга может золото мыть на пятнадцать километров выше створа плотины.
— Ага, то есть мы сами должны зарабатывать на то, чтобы ему построить электростанцию?
— Вот именно. Но интереснее то, что он прекрасно понимает: после постройки плотины мы драгу назад по реке не спустим, а там по реке еще километров на двести вверх пройти можно…
— А что говорит наша геология?
— А почему у меня спрашиваешь? Дочь твоя тут геолог, у неё и спрашивай.
— Ну, по крайней мере теперь я понял, причем здесь ты, — Вова повернулся к Нине. — И сколько там ожидается золота?
— Если по всему руслу пройтись, то, думаю, примерно тонну на этом участке мы выгребем, а может и больше: сейчас-то они только на два-три метра от берега грунт промывать в состоянии. А половина, что нам достанется — это минимум сто тысяч солидов.
— А почем нынче курс солида к денарию?
— Солид — это наш червонец, значит сто денариев. А миллион рублей… «Святогор» обошелся в сорок пять тысяч, это с учетом того, что на нем, кроме двух дизелей еще и турбина на два с половиной мегаватта стоит.