Детское время

Номен Квинтус

— С чего бы мне такая честь? Сдохнуть спокойно не дадут…

— Город назван твоим именем потому что люди там до сих пор помнят, кто их от голода спас. Кстати, там и городской глава из тех мальчишек, которых ты куриным бульоном отпаивала. Так что готовься. И не вздыхай столь тяжко, так и быть, я с тобой туда скатаюсь. До Калуги на поезде, оттуда — тоже на поезде, но другом уже: туда все еще узкоколейка проложена.

— Все рано не помню про такой город. А что там делают?

— Городок крохотный, там только консервный завод и фабрика, на которой печенья пекут. Теперь еще и напильники делать будут.

— Кстати о напильниках: мне кажется, что напильники

больше цивилизацию двинут, чем любая из религий. Конечно, народ нам поначалу помогал потому что думал, что мы все из себя такие богини, но Вовкин пулемет куда как серьезнее помог нам окружающим добро причинять и пользу наносить.

— Калаши и карабины нам поначалу помогли просто не сгинуть, но лишь наш статус богинь заставил народ всерьез перенимать наши достижения. Мое мнение простое: на нас никто не нападает не столько потому, что пулемета боятся, сколько потому, что боятся что мы их — ну, после того как уконтрапупим — в их рай не пустим. Ведь большинство, невзирая даже на наше просвещение, в загробную жизнь очень даже верят.

— Ну, с этим спорить не буду. Ладно, твоя взяла, когда, говоришь, в этот Меняслав ехать надо?

В Египет Катя пропутешествовала в одиночку, а в Екатеринослав отправилась в теплой компании Леры, младшей сестры Оли, Брунн и Вики. Бруннхильда сказала, что «без нее путешествовать неприлично, и за Египет Катя ей еще ответит», Оля решила просто сопроводить сестру, а Вика — как и все остальные — тоже скучала в Москве и небольшая экскурсия показалась ей неплохим способом эту скуку развеять. Два часа на поезде до Калуги, потом полчаса на машине до Угры — и оттуда уже почти четыре часа в вагончике узкоколейки. Правда, в очень хорошем вагончике — купейном, так что удалось и поспать в дороге.

Екатеринослав к приезду попаданок подготовился очень хорошо: улицы были украшены цветами (что очень удивило Вику: откуда в ноябре столько цветов?), небольшая толпа встречала их на вокзальной площади (и Брунн, как всегда к путешествию подготовившаяся, сообщила товаркам, что собралось тут практически все взрослое население города). Катя же с удивлением разглядывала две одинаковых башни, стоящих в конце площади: во-первых, их было уже именно две, а во-вторых, от той, что строилась под Катиным руководством, обе немного отличались. И не сразу она поняла, что поверх кирпича их отделали красным и белым камнем (как оказалось, порфиром и каррарским мрамором). По сути дела эти башни стали «воротами в город»: между ними как раз пролегла центральная улица города. Совсем центральная, две оставшихся лежали справа и слева от нее. А где-то через полкилометра от башен был выстроен и новенький завод по производству напильников.

Но дойти от вокзала до завода никому из гостей не удалось: их сразу посадили в большую коляску, которую тащили огромные лошади, в гривы которых были заплетены разноцветные ленты, и до завода им пришлось использовать этот внезапный «гужевой транспорт». Пришлось, хотя погода теплом особо не радовала, а коляска была открытой — но женщины, виляя искреннюю радость сопровождавших их людей, постарались не морщиться. Впрочем, поездка на полкилометра была недолгой, так что никто замерзнуть не успел.

Катя всю дорогу думала о том, что бы ей следовало сказать на открытии завода, но оказалось, что совершенно напрасно: на этом открытии выступили какие-то местные жители, причем почему-то в основном благодаря в своих речах Катю (и совершенно непонятно, за что именно), потом небольшой оркестр сыграл какую-то торжественную мелодию (Вика ее не опознала, но отметила, что оркестр играл очень хорошо), затем городской

глава попросил Катю повернуть рубильник на электрическом щите — и на этом мероприятие закончилось. То есть «торжественная часть» закончилась, после нее гостей пригласили еще на обед (причем не очень даже и торжественный), где их попотчевали куриным бульоном и очень вкусными пирожками. То есть им сначала подали меню, в котором было с полсотни разных блюд, но все прочее следовало какое-то время ждать, так что попаданки отделались «легким испугом». И здоровенным ящиком с пирогами: Катя сказала, что уже много лет не пробовала таких вкусных, а после этого отказываться от подарка было просто неудобно. Правда Катя попыталась, предложив пироги школьникам на обед отправить, но городской глава сказал, что пироги печет его дочь, работающая на фабрике печенек, причем каждый день печет — как раз для школьников. Но раз Екатерина Алексеевна так настаивает, то пусть возьмет пирогов всего с десяток, в поезде перекусить, а на фабрике им новых напекут и к возвращению домой в Москву им свежих привезут, еще теплых. На самолете, который из городского аэропорта до Москвы летит всего сорок пять минут…

— Ну и какого рожна мы полдня в поездах тряслись? — уже сидя в вагоне, выразила свое недовольство Катя. — Раз тут есть аэропорт, могли бы за пару часов туда-обратно смотаться.

— А тебе врачи запретили на самолетах летать, — ответила ей Оля. — Они говорят, что твоя поездка в Египет просто чудом обошлась без последствий.

— А в поезде трястись они не запретили?

— А в поезде не запретили, тут перепадов давления нет. Но ты не переживай, Виталик вроде уже испытывает новый самолет, в котором тоже перепадов давления в салоне не будет. Так что еще полетаешь.

— А мне вот что интересно, — Катя решила соскочить со «скользкой» темы, — кто это придумал в этой глуши завод этот ставить?

— А никто, — ответила Брунн, — то есть в Госплане никто. Это инициатива Есени, так городского главу зовут. В соседнем городке Кировске новый генератор поставили, образовался небольшой избыток электричества, а ЛЭП оттуда к Екатеринославу давно протянута. Есеня в Госплан зашел, поинтересовался, что у нас в дефиците — вот заводик и появился. Причем его сами горожане выстроили, им Гриша только станки предоставил. Вообще-то напильников особого дефицита у нас нет, но в ближайшей перспективе мог образоваться — вот Гриша инициативу с мест и поддержал.

— А ты говорила, что религия цивилизацию вперед двигает, — повернулась Катя к Лере. — А на самом деле — напильники!

— Вы обе неправы, — вынесла свой вердикт Оля, расспросив, о чем «старшие товарищи» спорят. — Всю цивилизацию вперед двигает школа, в которой люди не только уже существующие знания перенимают, но и учатся сами головой думать. Причем лично я думаю, что второе как бы не поважнее первого будет.

— Тогда уж не школа, а матка, — хихикнула Катя, — ведь, как Ярославна всегда говорила, своей головой думать может лишь процентов пять людей, а остальные живут вложенными в голову стереотипами.

— Я не хочу сказать, что Ярославна была дурой, — тоже усмехнулась Оля, — но она как раз работала с использованием вложенных в ее голову этих самых стереотипов. Научить думать можно почти любого человека, и самым сложным тут будет научить детей не лениться думать. Не знаю, обращала ли ты когда-нибудь внимание на то, что из выпускников Рязанских школ в разные институты идет больше трети? В Москве — процентов пятнадцать всего, а в Школе больше девяноста процентов.

— Так в Школе-то школа как раз для подготовки в институты и нацелена.