Детство Александра Пушкина
Шрифт:
– Хватит, не надо! А ну, отпусти его! – закричал он, пытаясь вырвать верёвку у Гришки, белобрысого веснушчатого мальчишки полутора годами старше его.
– Пустите, барич, не Ваш волчок. Мой батька его поймал! – Гришка дёрнул верёвку на себя и оттолкнул Сашу.
Тот упал, ободрав коленку. Слёзы невольно закапали у него из глаз, но не от боли, которой он вначале не почуял, а от обиды за свою неловкость и бессилие. Он хоть и не был уже таким неуклюжим увальнем, как раньше, но Гришка – то куда ловчее и сильнее его.
Арина Родионовна и Марьюшка стояли спиной к плетню, занятые разговором, и не видели происходившего. Но от Егора ничего не укрылось. Подхватив несколько упругих хворостин, он побежал к ребятам. Стёпка припустился за ним. Мальчишки бросились врассыпную, а придушенный обессиленный
– Ишь, скалится! Стёпка, принеси – ка из кладовки кожаные рукавицы, – велел Егор брату и, увидев подоспевшую Марьюшку, добавил: – Я тут постерегу волчка, а ты, Машутка, отведи барича в избу, маманя ему коленку завяжет. Да пересадите – ка кроликов в одну клетку. Зверёныша – то голыми руками не возьмёшь да в лес не снесёшь – дух испустит. Посидит, чай, в кроличьей клетке, пока конуру ему не сделаю.
– Я мигом! – ответил Стёпка уже набегу.
Когда волчонка принесли во двор и пустили в клетку, Стёпкина собака Жучка так и вертелась возле неё, исходя лаем. Пришлось её пока на цепь посадить.
Волчонку дали обрезков мяса и налили молока. Он с жадностью всё съел, но глядел всё равно злобно, затравленно.
На другой день Саша пришёл его проведать. Егор со Стёпкой мастерили во дворе новую конуру. Подойдя к клетке, Саша сунул волчонку куриную косточку и еле успел отдёрнуть руку: зверёныш мгновенно схватил угощение, отполз в дальний угол клетки и зарычал.
– Берегитесь, тяпнет! Он злюка! – предупредил Стёпка. – Ступайте лучше к нам.
Саша стал помогать сколачивать конуру. Егор дал ему маленький молоток, гвозди и показал, как и где их забивать. Вначале у мальчика ничегошеньки не получалось. Он не раз попадал молотком по пальцам, но крепился, не плакал. Гвоздь то вбивался криво и совсем не туда, куда надо, то отскакивал на землю. Посмотрев, как умело забивают гвозди Егор и Стёпка, Саша изловчился и, наконец, вбил первый гвоздь.
– Молодец! – похвалил его Егор. – А теперь ещё вот сюда забейте.
Лиха беда начало! В этот раз у Саши вышло забить только два гвоздика, но потом он наловчился их забивать, помогая Егору чинить деревянный забор вокруг барского дома.
Волчонка поселили в новой конуре за огородом, чтобы Жучка не видела его и напрасно не брехала. Дабы загладить свою вину, Саша часто приносил зверёнышу угощение. Через неделю тот окреп и немного подрос, но оставался по – прежнему злым и диким, рвался с цепи при виде людей и визгливо лаял. И на Сашу рычал, и на Олю, а Николеньку так напугал, что Арина Родионовна с трудом его успокоила.
– Сколько волка ни корми, всё в лес смотрит, – сетовала она. – Нам перед свадьбой только с волком возиться и не хватало.
– Ничего, маманя. Бог даст, пристроим куда-нибудь, – успокаивал её Егор.
Так и вышло. Отправившись на Ильин день в Звенигород купить материи для приданого Марьюшки и всяких нужных в хозяйстве мелочей, Егор сговорился с крестьянином какого – то помещика, державшего в имении зверинец. Накануне там матёрый волк перегрыз решётку да сбежал в лес. Тот дюжий мужик приехал в Захарово на подводе с крепкой клеткой, ловко пересадил в неё волчонка и увёз. Арина Родионовна вздохнула с облегчением.
Марьюшкину свадьбу сыграли в сентябре. Два года назад, когда выходила замуж за Матвея Михайловича Сонцова тётушка Елизавета Львовна, Саша и Оля были ещё малы и почти ничего не запомнили. Да и свадьба крестьянская не очень – то походила на дворянскую – разве что таинством венчания. Оттого всё детям
Особенно запомнилось, как девушки величали «молодого князя со княгинею» после их возвращения из Вязёмской церкви:
Ягода с ягодой сокатилася!Ягода ягоде поклонилася!Ягода с ягодой слово молвила!Ягода от ягоды не вдали росла!Нянины сказки
Прохладным сентябрьским вечером дождь мерно стучит в окно, барабанит по крыше, а ветер в саду разгулялся, срывает с деревьев начавшие желтеть листья. В горнице тепло и уютно: заботливая Параша протопила печку. Маленький Лёвушка спит в своей комнатке под присмотром горничной. Старшие дети сидят тихо вокруг няни и слушают. Напевный голос Арины Родионовны звучит негромко, задушевно, погружая маленьких слушателей в волшебный мир народной сказки:
«В некотором царстве – государстве жил – был царь Султан Султанович турецкий. Задумал он жениться да не нашёл по своему нраву никого. Подслушал он однажды разговор трёх сестёр. Старшая хвалилась:
– Была бы я царицей, одним зерном бы всё царство накормила.
Вторая посулила одним куском сукна всех одеть. Третья, прекрасная собой, говорит:
– А я бы с первого года родила царю тридцать три сына.
Царь и женился на меньшой. Уехал он воевать, а мачеха его, завидуя своей невестке, решила её погубить. После трёх месяцев разрешилась царица благополучно тридцатью тремя мальчиками, а тридцать четвёртый уродился чудом – ножки по колено серебряные, ручки по локотки золотые, во лбу звезда, на затылке – месяц. Послала царица гонца известить о том царя, а мачеха задержала гонца на дороге, пьяным напоила и подменила письмо, в коем написала, будто царица разрешилась не мышью, не лягушкой, а неведомой зверушкой. Царь весьма опечалился, но с тем же гонцом повелел дождаться приезда его. Мачеха опять подменила приказ и написала повеление, чтоб заготовить две бочки – одну для тридцати трёх царевичей, а другую для царицы с чудесным сыном – и бросить их в море. Так и сделали…»
Дети затаили дыхание. Николенька забрался к няне на колени. На подушке рядом с Олей сладко дремлет Жужу. Саша не шелохнётся на стуле, живо представляет он сказочные события, о которых повествует няня:
«Долго плавали царица с царевичем в засмолённой бочке. Наконец море выкинуло их на остров. Сын заметил это и говорит:
– Матушка ты моя, благослови меня на то, чтоб рассыпались обручи и вышли бы мы на свет.