Дева и чудовище
Шрифт:
В зал вошли двое мужчин и женщина. Мужчины были очень похожи, только один постарше — лет сорока, а второй младше — не больше тридцати. Оба недурны собой: высокие, статные, светловолосые, с безукоризненными чертами лиц и весёлыми карими глазами. Жена старшего, леди Эвильсен, наоборот — невысокая полноватая женщина, с миловидным, но простеньким личиком. Но супруг бережно поддерживал её под руку и относился с почтением и уважением.
Лорд и леди Эвильсен преподнесли изумительной работы шкатулку из нефрита, а лорд Дометиан (судя по тому, что назвали лишь его
— Миледи, я иждивенец в доме брата и не могу одарить вас дорогим, достойным вашего высокого положения подарком. Но эти милые щенки принадлежат к хорошей сторожевой породе, выведенной нашими предками. Став взрослыми, они, возможно, защитят вас от врагов или недобрых людей… В любом случае, они могут стать добрыми и верными друзьями.
Увидев кутят, Эллис на миг забыла о роли великосветской дамы и всесильной госпожи и превратилась в юную девушку, какой, по сути, оставалась под маской.
— Ой, какие хорошенькие! — всплеснула она руками. — Я мечтала иметь собачку!
И тут же смущённо покосилась на графа. Но тот и бровью не повёл на выходку супруги. Расслабленно откинувшись на спинку, он обводил зал и толпящихся под стенами людей скучающим взглядом. Эллис наклонилась к лорду Дометиану и прошептала:
— Ваш подарок, сударь, сегодня самый лучший…
— Я рад, что угодил вашей милости, — склонился в изящном поклоне лорд Дометиан.
Эллис приказала одной из камеристок отнести щенков в свои покои и приставить слугу, который будет за ними убирать и кормить.
Дометиан отошёл, уступив место следующему гостю. Девушка невольно проводила взглядом высокую стройную фигуру.
По плану церемониймейстера, вначале должен был состояться бал, затем, уставшие и проголодавшиеся гости переходили в банкетный зал, где слуги, к тому времени, успеют накрыть столы для пиршества, а после все вновь возвращались приёмный зал, переоборудованный для представления. По окончании зрелища, гости прощались с хозяевами и покидали торжество: те, кто жил близко, уезжали домой, а приехавшие издалека оставались ночевать в специально подготовленных комнатах. Устройством на ночлег и отбытием гостей занимался дворецкий. Церемониймейстер же следил, чтобы торжество прошло, как было задумано и одобрено Его Светлостью.
Когда представили всех гостей, зазвучала музыка, и церемониймейстер объявил начало бала. По традиции, первый танец принадлежал хозяевам. Граф подал супруге руку и вывел на середину зала.
Танцор из графа был так себе. Да и как можно требовать изящества движений от человека, пятнадцать лет проведшего в седле и «танцевавшего» с мечом на поле боя? Поэтому, как только пол заполнили другие пары, он вернулся в кресло на возвышении. Эллис, конечно, пришлось последовать за супругом. Полная горечи и досады, она с завистью смотрела на весело кружащиеся под музыку пары.
Но долго скучать ей не пришлось. На возвышение
— Миледи, позвольте пригласить вас на танец?
Эллис взглянула на супруга, и тот благосклонно кивнул.
Танец следовал за танцем. Эллис кружилась, веселилась от души, порхала по залу яркой счастливой бабочкой, выслушивала искренние и льстивые комплименты, ловила завистливые взгляды дам и восхищённые кавалеров, и была по-настоящему счастлива.
Но вот к ней подошёл Брисс Айскин.
— Разрешите вас пригласить, миледи, — произнёс он, сделав ударение на последнем слове. Девушка не обратила на его тон внимания, а граф скосил в сторону юного лорда скучающий взгляд.
Эллис взглянула на красивое холёное лицо молодого человека, который не так давно ей очень нравился, и с удивлением осознала, что не испытывает сейчас к нему никаких чувств. Но всё же согласилась на танец.
Ведя девушку в замысловатом медленном фаэдоне, Брисс вначале болтал о всяких пустяках, а потом неожиданно сказал:
— А ты выглядишь весьма довольной, Элли… С чего бы это? Твой урод тебя ещё не бил?
Эллис просто опешила от такой наглости и холодно ответила:
— Вы забываетесь, сударь! Попрошу выбирать выражения!
— Ой, да брось… Разве мы не друзья? Ты уже забыла, как бегала за мной хвостиком и преданно смотрела в глаза? Кстати, а правду говорят, что граф любит связывать и избивать женщин, прежде чем приступить к сношению? С тобой он тоже проделывал это?
— Сударь… — только и смогла выговорить Эллис, покраснев от смущения.
— Да что ты ломаешься, Элька? Не строй из себя великосветскую даму… Давно ты ей стала?
Сдерживая гнев и негодование, Эллис процедила сквозь сжатые зубы:
— Отведите меня на место, сударь…
— Ладно, успокойся, я пошутил… — нагло улыбнулся Брисс, и крепче сжал её руку. — Быстро же ты забыла старых друзей… Более того, я тебе нравился… А не возобновить ли нам старые отношения? Ты стала такой аппетитной цыпочкой, не то, что прежняя замухрышка…
Эллис остановилась и залепила Бриссу звонкую пощёчину. Всё в зале мгновенно стихло: музыка, разговоры, шарканье ног — танцующие замерли, словно замороженные статуи. Взоры всех обратились к бледному Бриссу и красной от смущения и гнева Эллис. Поэтому мало кто заметил, как исказилось от гнева лицо графа Атонианского, как он стремительно встал и бесшумно направился к супруге.
— Вы наглец, сударь, — звонко прозвучал в тишине голос девушки. — Вас мало убить за эти слова!
— Я сейчас это и сделаю, — вставил граф, возникая рядом. — Что случилось? Он оскорбил вас, сударыня?
— Не только…
Схватив наглеца за грудки, граф выхватил кинжал.
— Я отрежу твою тупую башку, щенок, и насажу на копьё, которое выставлю на крепостной стене, — прорычал он.
Эллис, зная крутой и скорый на расправу нрав супруга, повисла у него на руке.
— Милорд, не убивайте его! Он просто глупый невоспитанный мальчишка! — испуганно воскликнула она.