Дева и плут
Шрифт:
— Я верю только вот этим рукам. — Он предъявил ей свои ладони. Большие, квадратные, загрубевшие, они, как она уже отмечала дважды, умели быть необычайно ласковыми. — Это они, а не Бог, принесли Редингтона домой.
В ее воображении все было иначе. Доминика представляла, как над лордом Уильямом появляется ангел в белых одеждах, простирает свою тонкую длань, и тот оживает и поднимается над землей. Оказалось же, что его вынесли с поля, взвалив на плечи, как мешок с мукой.
— Пусть так, но с Божьей помощью. —
Он опустил руки и раздраженно вздохнул.
— Никто ничего не знает. На самом деле я всего лишь вернул ему долг.
Она мигнула.
— Лорд Уильям тоже воскресил вас из мертвых? — Граф, конечно, был сильным и добрым господином, но о том, чтобы он умел воскрешать людей, она не слыхала. — Я думала, он подарил вам лошадь.
Он надолго замолчал, будто переместившись мыслями в прошлое.
— Он подарил мне новую жизнь.
За раздумьями о том, не спросить ли, что он имеет в виду, Доминика не сразу заметила, как Иннокентий с лаем перебежал через дорогу и на своих коротеньких лапках погнался по полю за кроликом. Безбрежное зеленое море пшеницы мигом поглотило и кролика, и его косматого преследователя.
— Вернись немедленно! — вскричала она и подхватила юбки, чтобы броситься за ним следом, но Спаситель удержал ее за руку.
— Он терьер. Не будете же вы бегать за ним всякий раз, когда ему вздумается поиграть в догонялки. — Губы Спасителя дрогнули в улыбке.
— Но он может потеряться! Он же никогда не бывал за пределами монастыря. — Как он найдет дорогу назад, если даже его владелица не представляет, где они находятся? И половины дня не прошло, как они в пути, а окружающий мир уже пугает ее.
Лай Иннокентия затих где-то вдалеке, а Вдова, которая шла позади, засмеялась.
— Надо было наказать ему, чтобы добыл нам ужин.
— Но он так любит репу… — чуть не плача, проговорила Доминика. Вспомнив, сколько раз ее питомца заставали в огороде с носом, выпачканным в земле, она закусила губу. Вдруг он не вернется? — Где он найдет репу, если убежит?
Теплые пальцы Спасителя все еще держали ее за запястье.
— Пусть побегает на воле. Ничего с ним не станется.
— А если он не вернется? Кто будет о нем заботиться? — Скорее бы вернулась сестра. Она-то ее понимает.
— Пес, у которого оторвано ухо, в любом случае не пропадет, — ответил он, так и не отпуская ее. Под его пальцами пульс ее забился чаще.
Она с грустью вспомнила, как его единственное ушко стояло торчком, напоминая рог единорога, как оно подрагивало, когда он гонялся за своим хвостом. Если он пропадет, как ей пережить эту потерю?
Подошла сестра Мария, и пока Спаситель усаживал ее в седло, Доминика сбивчиво поделилась с ней своим горем.
— Если ему суждено вернуться, Господь приведет его назад. Лучше скажи, ты о нем помолилась?
Доминика
К ним приблизился оруженосец — миловидный юноша, своими белокурыми локонами напоминавший ангелов на фресках. Смерив Доминику ироничным взглядом, он выпятил грудь и подошел к Спасителю вплотную, всем своим видом демонстрируя, что он здесь не последний мужчина. Наверное, ему хочется доказать, что он уже взрослый, подумалось Доминике.
— Сэр Гаррен, нам пора идти. Мы же не будем сидеть и ждать, когда вернется собака?
Сэр Гаррен — хотя было сложно даже мысленно называть его таким именем — улыбнулся, обнаруживая терпение, которого ему хватало на всех, кроме нее.
— Мы будем сидеть здесь, покуда я не решу иначе. — В его интонации прозвучали стальные нотки — чуть слышные, но вполне ощутимые для того, чтобы и Саймон, и все остальные вспомнили, кого они выбрали главным и чьих приказов должны слушаться. — Почему бы тебе, юный Саймон, не обойти кусты и не проверить, все ли на месте?
И юный оруженосец с пылающими ушами зашагал к леску.
Не прошло и минуты после его ухода, как из молодой пшеницы высунулась лохматая запыхавшаяся мордочка со свисающим из пасти розовым языком. Подбежав к Доминике, пес волчком закружился вокруг нее, вымаливая прощение, и она подхватила его на руки и крепко прижала к груди.
— Плохой, плохой пес.
Сестра Мария, наклонившись, почесала его за ухом.
— Не надо, не хвали его, — нахмурилась Доминика. — Пусть запомнит, что убегать нехорошо.
— Вот видишь, дитя, все обошлось. Ты должна не терять веры.
В Бога или в Спасителя, который дал Иннокентию время вернуться?
— Вот. — Доминика протянула сестре кудлатый клубок шерсти. — Держи его у себя и не отпускай.
Монахиня вопросительно взглянула на Спасителя.
— Лошади не любят собак, дитя мое.
— Рукко относится к ним вполне терпимо, — ответил он. Легкая улыбка витала вокруг его губ.
— Хорошо, но до самого Корнуолла верхом он не поедет, — предупредила сестра, устраивая, однако, Иннокентия перед собой, и когда паломники продолжили путь, он утомленно раскинулся у нее на руках.
И не угадаешь, откуда ждать угрозы, думала Доминика, споро шагая вперед, словно от тревог можно было убежать. Она знала, что в путешествиях случаются ужасные напасти, вроде нападения диких кабанов или даже драконов, но и не предполагала, что может потерять Иннокентия.
Спаситель поравнялся с нею и сбавил шаг.
— Не тревожьтесь вы так за своего пса. — Голос его был согрет нотками сдержанного веселья. — Судя по его оторванному уху, рос он не в монастыре и до вашей с ним встречи многое повидал.