Дева и плут
Шрифт:
— Спасибо. Вы с Джекином очень добры. Я уверена, завтра ей станет лучше. И простите, что мы вас задерживаем.
Вдова прижала Доминику к своей необъятной груди.
— Один день Блаженная Ларина может и подождать. А теперь иди. Ты нужна ей.
Иннокентий следовал за ней по пятам, пока она шла через двор, стараясь не вслушиваться в шепотки за спиной. Вдруг они шепчут те же слова, которые только лорду Ричарду хватило нахальства произнести вслух.
Когда она приблизилась ко входу, из комнаты вышли, повесив головы, Лекарь и управляющий. Доминика задержалась
Ни Гаррен, ни сестра ее не заметили. Монахиня лежала на узком ложе, прикрыв глаза, такая маленькая и хрупкая, что ее черная ряса казалась пустой оболочкой. Широкая спина Гаррена была обращена к двери. Он неуклюже подкладывал под голову сестры, обрамленную белым платком, вторую подушку.
Он был так заботлив и ласков с ней, что у Доминики защемило сердце.
Сестра положила на его сильную руку свои бескровные пальцы, и голос, знакомый Доминике лучше ее собственного, дрогнул.
— Помни, дитя мое, Бог не ждет от нас первого шага. Он знает наши секреты, но все равно принимает и любит нас такими, какие мы есть.
— Ах, сестра, — пожурил он ее шутливо. — Я не стал выпытывать ваши секреты, так позвольте мне сохранить и свои.
Доминика задержала дыхание, вся обратившись в слух. У сестры никаких секретов не было и быть не могло, но она отчаянно желала узнать, что же скрывает Гаррен.
Выдавая ее присутствие, в комнату ворвался Иннокентий и запрыгнул на кровать, отчего сестра снова закашлялась. Дрожащими руками она обняла его лохматое черное тельце и слабым жестом позвала Доминику в комнату.
Когда Гаррен обернулся, глаза его были печальны. В них не было и тени той наигранной веселости, которая звучала в голосе.
Он тоже уверен, что она скоро умрет.
— Спасибо вам, — только и смогла промолвить она.
— Она заслуживает большего.
Она кивнула и уткнулась лицом в подаренное Джиллиан покрывало, чтобы сестра не видела, как она плачет. Большая и теплая ладонь Гаррена гладила ее по голове. Когда он дотронулся до нее, ее заполонило глубокое, всеобъемлющее чувство покоя — покоя, которого она ждала с тех самых пор, как вечность назад встала перед ним на колени на пыльном дворе замка и попросила благословить.
Потом он убрал руку, и это чувство ушло.
Доминика подняла голову. Он сразу потянулся к ее котомке, и она спрятала ее за спину.
— Все в порядке. Оно у меня, — шепнула она и переложила послание за вырез платья, поближе к сердцу. — Просто не подпускайте его к нам, вот и все.
Гаррен насупился, приготовившись спорить, но она покачала головой и взглядом указала на сестру.
— Мне нужно сходить к остальным. — Он говорил достаточно громко, чтобы слышала сестра, а сам неотрывно смотрел Доминике в глаза. — Управляющий скоро принесет вам поесть и разожжет огонь, а я позабочусь, чтобы никто — ни один человек — вас не тревожил. Если что, зовите. Я буду рядом.
Позвать его захотелось в ту же секунду, как он вышел из комнаты.
***
Примостившись на тюфяке у кровати
— Джеймс готовит новый отвар, — прошептала она.
Зевая, Доминика улыбнулась. И когда Лекарь успел стать для Вдовы Джеймсом?
— Она только что заснула.
— А ночью, верно, не спала ни минуты. Иди, — сказала она, махнув за дверь. — Возьми собаку и прогуляйся. Вам обоим нужно побыть на свежем воздухе. Я посижу с нею. Все-таки я вырастила пятерых детей и ни одного не потеряла.
Шагая по мосту, перекинутому через крепостной ров, Доминика честно пыталась дышать этим самым свежим воздухом, но тяжесть, которая давила на грудь, мешала вздохнуть в полную силу. Послание жгло ее кожу. Солнце насмешничало в вышине, распуская лучи сквозь листву деревьев, которые отбрасывали на траву длинные ползучие тени. Господь хранил и оберегал каждую изумрудно-зеленую травинку, которая цеплялась к земле. Но почему не сестру?
Упав на колени, она начала выдергивать с корнем пучки травы и швырять их, не глядя, в равнодушное дерево. Иннокентий подпрыгивал за каждым распадающимся в воздухе комом земли. Грудь ее разрывали хриплые, как кашель сестры, рыдания, и когда ярость иссякла, она сгорбилась и уткнулась лицом в перепачканные землей ладони.
Боже, прошу тебя, не дай ей умереть.
— Это что, какой-то новый способ молиться?
Отряхнув руки о юбку, она подняла глаза и увидела, что под деревом стоит, прислонившись к стволу, Гаррен. Укрытый рваными пятнами тени, он сливался с лесом, пестревшим красными, зелеными и бурыми красками, и казался таким же темным, таинственным, полным секретов.
— Он не заберет ее, — сказала она упрямо. — Он просто не должен.
— Бог впервые задумал отнять у вас близкого человека. — Это был не вопрос.
— Я умоляла Его пощадить ее.
— Умоляли? Или требовали?
Кое-как справившись с подступившими слезами, она покачала головой. Иногда Бога нужно чуть-чуть подтолкнуть. Какими самонадеянными казались теперь эти слова. Какой далекой стала та спокойная жизнь в монастыре, когда она пребывала в полной уверенности, что Господь сделает именно так, как она попросит. Ее никчемные руки безвольно лежали на коленях. Услышит ли Господь, если сложить их ладонями вместе и поднять к небесам?
— Я готова умолять, если это заставит Его передумать.
Он сел на траву рядом с нею.
— А если ваши молитвы останутся без ответа? Что тогда?
Она опустила голову.
— Не знаю. — За всю свою жизнь Доминика не разлучалась с сестрой ни на день. Она представила, как возвращается без нее в монастырь, как принимает постриг, как трудится в одиночестве в скриптории… Одна только мысль об этом была невыносима. — Он еще никогда не подводил меня.
Он сплел руки на груди и сказал, скрывая за горечью тона свои секреты: