Девчонка идет на войну(2-е издание)
Шрифт:
Мы были довольны своими успехами.
— Ниночка, ты у меня умница, — подлизывается ко мне мама, — читай дальше ты.
— У…ши…лы…а…
— Что получилось?
— Тетя Нюра пошла в магазин, — гордо отвечаю я. Мама не пытается выяснить, в какой магазин пошла тетя Нюра. Схватившись за голову, она кричит:
— Идиоты! Олухи царя небесного!
На выручку приходит папа.
— Не волнуйся, — говорит он. — Я займусь с ними.
Но он явно не рассчитывает своих сил и через пять минут кричит на весь дом:
— Вас убить
К шестому классу отметки у нас начали заметно выправляться, по так же заметно стали они снижаться по дисциплине. За что — мы никак не могли понять.
В это время мы и оценили дверь. Правда, одну-единственную. Ту, что была в нашем шестом «б».
Как-то раз, устроив свалку, мы ненароком вышибли филенку в нижней части двери. Убоявшись праведного гнева завхоза, ребята мастерски вставили ее на место.
Наша с Гешкой парта стояла как раз у выхода.
Однажды Гешку выгнали из класса. Покрутившись в одиночестве, он вдруг очень захотел вернуться на урок. Вот тогда-то впервые было использовано удивительное свойство нашей двери. Тихонько выставив филенку, Гешка заглянул в класс. Наш историк записывал на доске основные вопросы излагаемой темы. С ловкостью змеи Гешка проскользнул через отверстие в двери и сел на свое место.
Уже перед самым звонком учитель пришел в замешательство, обнаружив Гешкино присутствие.
Идет урок географии.
— Вася Красногоров, ответь, как зовут Магеллана?
Гешка громко подсказывает:
— Христофор Колумб.
Васька, который в это время читает «Всадника без головы» и не слышит, наверное, даже вопроса учителя, подхватывает:
— Христофор Колумб.
Вечером, измученная нотациями классного руководителя и директора, тетка Милосердия говорит тете Аферистке:
— Помяни мое слово, мы еще с ними хлебнем горя.
Тетки считают, что мы уже спим, поэтому разговор идет не в очень приглушенных томах. Но мы не спим и живо заинтересовываемся неоткрытыми еще возможностями.
— Андрей Флегонтович снова жаловался…
Мы никогда не любили нашего соседа по квартире Андрея Флегонтовича, потому что он всегда говорил с нами, будто подлизывался.
— Какие миленькие деточки. Очарование!
Но по его глазам видно было, что он с удовольствием переехал бы подальше от этого очарования. Только с квартирами в Заречье не разбежишься, и он вынужден занимать вторую половину дома, в котором живем мы. Но с тетками он дружит.
Ночью открывается заседание. На повестке дня — месть Андрею Флегонтовичу, подлизе, ябеднику и лгуну. Это у него, у нашего соседа «пустое сердце бьется ровно, в руке не дрогнет пистолет». У барьера — мы.
Но есть, есть грозный суд, наперстник… и так далее.
«Грозный суд» выносит решение. На другой же день поздним вечером оно выполняется.
У Андрея Флегонтовича гости. Они сидят с открытым окном. А у нас под крыльцом уже давно лежит без применения огромный, прекрасно растоптанный лапоть.
— Только
— Не ябедничай! За миленьких деточек! — говорит Гешка и бросает лапоть в окно.
К великой нашей радости, он перелетает комнату, как метеор, сшибая со стола бутылки и рюмки. В доме поднимается страшный крик.
Едва мы успеваем влезть в окно, на улицу выбегают гости соседа.
— Что случилось? — с ужасом в голосе спрашивает, высунувшись в окно, тетка Милосердия.
— Хулиганство! — кричит пьяный Андрей Флегонтович — Будьте свидетельницей!
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
— Мужчина, как правило, обращает внимание на девушку в том случае, если она воспитанна и ведет себя, как королева… — Тут тетка Милосердия прервала лекцию о правильном поведении воспитанной девушки и не без изящества прошлась по комнате, демонстрируя королевскую походку.
— Девушка из интеллигентной семьи должна смотреть на мужчин, и даже на любимого мужчину, с легким презрением, — тетка сощурилась и высоко подняла голову.
Я высоко поднимаю голову и, презрительно сощурясь, иду навстречу нашему учителю математики Алексею Петровичу Носову. Он молод и красив.
У нас в классе уже за многими девчонками бегают ребята. И некоторым, наверное, отвечают взаимностью. Во всяком случае, я вижу, как девчата показывают друг другу записки и о чем-то шепчутся по углам. На меня же почему-то никто не обращает внимания.
Чтобы не отставать от девчат, я влюбляюсь в математика Алексея Петровича Носова.
Если признаться честно, я придумала себе того, которого буду любить, и он совсем не похож на Алексея Петровича. Он высокий, сильный, мужественный. У него волевое лицо. Он полярник или летчик. Лучше — летчик. И он должен совершить какой-то необыкновенный полет, какой, например, совершили Чкалов, Байдуков и Беляков. Только еще труднее и опаснее. Я представляю, как его встречают в Москве, но он, в первую очередь, бежит ко мне, и я вручаю ему цветы. И вся Москва видит, как этот необыкновенный человек, герой, любит меня. А я говорю ему громко, чтобы слышали все:
— Мы поговорим потом, иди рапортуй.
И встречающие его удивляются моей сознательности и просят сесть в одну машину с ним.
Где он сейчас, этот мой летчик? Живет себе и не знает, что есть на свете такая я. Но я знаю, что где-то ждет меня настоящая любовь. Ну, а Носов — это так, увлечение. Не могу же я, в самом деле, отставать от других.
Порядочная девушка из интеллигентной семьи идет купать колхозных лошадей и вдруг встречает своего возлюбленного. Что она должна делать? P-раз! Согласно инструкции тетки Милосердии, я принимаю королевский вид. Два!.. Алексей Петрович отворачивается от меня и проходит с возмущенным видом.