Девчонки и мода
Шрифт:
– Ты точно сможешь сделать мне естественный макияж? – продолжает допытываться Надин.
– Если ты и дальше будешь ныть, то я вообще ничего не смогу сделать. А теперь откинься назад и помолчи.
У Магды уходит примерно час на то, чтобы придать Надин естественный вид. Я слежу за ее работой затаив дыхание. Так удивительно наблюдать, как Надин буквально расцветает в ее умелых руках.
– Готово! – говорит она, подавая Надин зеркало. – Ну как, нравится?
– Хм… даже не знаю. Я вся какая-то… девчачья. Может, немного убрать румяна?
– Даже не вздумай! Все просто идеально! Так, теперь займемся волосами.
– Давай. Что бы с ними
– А что тебе так не нравится? – говорю я. Ее волосы выглядят великолепно. Впрочем, как и всегда. Черный струящийся водопад, отливающий на свету синевой.
Мне всегда нравились волосы Надин, и, глядя на них, хотелось как-нибудь распрямить собственные проволочные кудряшки. Когда мы были маленькими, я любила подолгу расчесывать ее длинные блестящие пряди, пока меня не начинало бить током. Когда мы оставались ночевать друг у друга, я тесно прижималась в кровати к Надин и воображала, что гладкие темные волосы, разметанные по подушке и достающие до моего плеча, на самом деле – мои.
Все это я прекрасно помню, но совершенно не помню, чтобы в придачу к шелковистым волосам мне когда-нибудь хотелось заполучить ее фигуру. Я всегда знала, что была полненькой, а Надин – худышкой, но в детстве это меня никогда не смущало.
Просто удивительно, насколько же все-таки я теперешняя не похожа на себя прежнюю. Как бы мне хотелось остаться прежней! Быть такой, как сейчас, намного труднее. Что ни день – то пытка. Меня подташнивает, потому что утром я не позавтракала и понятия не имею, как быть с ужином, ведь по субботам мы обычно заказываем еду на дом, которая так соблазнительно пахнет, но зато содержит сотни и сотни калорий – белая рыба в хрустящей панировке с горой соленой жареной картошки, гигантская сырная пицца с пылу с жару или острый жареный цыпленок с перламутровым рисом… При одной мысли об этом у меня сводит живот.
– Эй, Элли, – говорит Магда, расчесывая Надин на прямой пробор. – Это у тебя в животе урчит?
– Это он сам, я тут ни при чем, – бормочу я, краснея.
– Может, заплести сверху косичку? – спрашивает Магда.
– А может, сделать много-много тоненьких косичек? – говорит Надин, наклоняя голову и поигрывая кончиками прядей.
– Фу, косички, – фыркаю я. – Будешь выглядеть как пятилетка.
– Глупости, – возражает Магда и начинает плести. – Косички – это прикольно.
– Посмотри на эту девчонку – у нее куча косичек, – говорит Надин, тыча пальцем в модель со страницы «Спайси». – Да, точно, делай косички, Магда!
На плетение косичек уходит целая вечность. Я зеваю, вздыхаю, закатываю глаза и держусь за живот, чтобы он не урчал.
– Ну и скучища, – бормочу я. – Кстати, Надин, а что ты собираешься надеть?
– То, что на мне сейчас! – отвечает Надин.
Я недоуменно хлопаю глазами. Мне казалось, что Надин нацепила это старье, только чтобы не помять раньше времени свой главный наряд. У Надин есть потрясные вещи – из черного бархата, черного кружева и черной кожи. Но почему-то именно сегодня из всех своих запасов она выбрала обычные синие джинсы и короткую облегающую розовую маечку.
– Разве ты не наденешь ничего черного? Ты же на себя не похожа.
– Вот именно. Зато я похожа не модель, – говорит Надин.
– А разве моделям не нужно выглядеть нарядно?
– Не
– Модели всегда так одеваются на съемки, – терпеливо объясняет Надин. – Нужно выглядеть как можно проще. Хотя на самом деле это дорогущие французские джинсы. Мать с ума сойдет, если узнает, что я спустила на них часть денег, которые они с отцом откладывают мне на жилищный кооператив.
– Зато подумай, сколько ты потом сможешь зарабатывать, Надин, – говорит Магда. – И запомни: как только ты добьешься своего, непременно перезнакомишь меня со всеми нужными людьми. На девушек с пышными формами тоже есть спрос. Не только на тощих селедок вроде тебя.
– Как же, разбежалась, – кисло усмехаюсь я.
А что, если Надин и вправду станет моделью? Она так изменилась за последнее время. Чем дольше я смотрю на нее, тем явственнее понимаю это. Она выглядит так, словно сошла со страниц «Спайси». Она точно выиграет первый тур. И дойдет до финала. И станет лицом с обложки. Ее будут публиковать во всех модных журналах, она будет расхаживать по подиумам, путешествовать по всему миру ради участия в съемках… Я же останусь не у дел, буду по-прежнему ходить в школу, и все будут знать меня только как унылую и толстую подругу Надин.
Пока мы с Надин едем в студию, мне всю дорогу кажется, будто эти слова клеймом высечены у меня на лбу. Я согласилась сопровождать ее туда только потому, что она моя подруга. И перед поездкой поработала над своей внешностью почти так же тщательно, как и Надин. Оставила волосы нечесаной взъерошенной копной, ни грамма косметики на лице, просторная рубаха в клетку, черные брюки и сапоги, под мышкой планшет и блокнот для рисования. Всем своим видом я собираюсь показать всем и каждому в «Спайси», что ни капельки не претендую на звание модели, что мне абсолютно наплевать на то, как я выгляжу, и что я – серьезная творческая личность… Ладно, ладно, знаю, это полная чушь. И, похоже, все в «Спайси» тоже прекрасно об этом знают.
Студия до отказа забита расфуфыренными длинноногими девицами.
– О господи, ты только посмотри на них, – шепчет Надин дрожащим голосом. – Они все выглядят как настоящие фотомодели.
– И ты тоже, – подбадриваю ее я.
– Ох, Элли, я боюсь, – бормочет Надин и изо всех сил сжимает мою руку.
Ее ладонь холодная, как ледышка, и так плотно прижата к моей, что мне кажется, будто мы с ней парочка малышей в первый день первого класса.
– Интересно, что нас попросят делать? – шепчет Надин. – Если придется выходить на сцену одной перед всеми ними, я со стыда помру. Они выглядят так, будто каждый день только и делают, что позируют фотографам.
Остальные наверняка думают то же самое. Все кучкуются небольшими группками, болтают, пересмеиваются, разглядывают с ног до головы вновь прибывших, придирчиво изучают Надин, потом меня, вскидывают свои идеально выщипанные брови, словно говоря: «О боже, а эта-то жирная уродина зачем притащилась?»
Я изо всех сил стараюсь не замечать их презрительных взглядов. Мои щеки пылают.
– Умираю, как хочу в туалет, – говорит Надин. – Где у них тут дамская комната?
В женском туалете не протолкнуться. Девицы осаждают зеркало, наносят яркие тени для век, румяна и блестящую губную помаду, отчего их лица сияют и искрятся в свете электрических ламп. Они взбивают волосы, подтягивают облегающие джинсы и длинными пальцами с идеальным маникюром разглаживают маечки на плоских животах.