Девчуля для братвы
Шрифт:
— Ну, не убили же они тебя. Мы с Лихановым договорились, что больно тебе не сделают, — хихикнул бывший муж. — Так, поиграют слегка, немного помнут…
— Слегка поиграют? — мне показалось, что я ослышалась. — Немного помнут?
— Между прочим, тебе полезно, — искривил губы Глеб. — Может, хотя бы его ребята тебя немного расшевелили. А то ты в постели, как бревно! Что, пустили они тебя по кругу? Или делали это все вместе?
— Подонок! — мои губы задрожали, а на глаза навернулись слезы. — Какой же ты подонок!
Я
— Не марай об эту падаль руки, детка, — проговорил Вольф, буравя Глеба своим тяжелым волчьим взглядом.
— Падаль? — завопил Глеб. — Падаль — это она! И такие, как ты!
Он трусливо попятился назад, но позади него была стена. Поэтому отступать моему бывшему мужу было некуда, когда Вольф хорошенько приложил его об эту стену. А затем — я даже не поняла, как это произошло. Движения Вольфа были неуловимы, но спустя несколько мгновений Глеб с окровавленным носом валялся около крыльца ЗАГСА, баюкая правую руку.
Которую, судя по всему, Вольф ему сломал. Легко, словно деревянному болванчику.
Глеб мучительно скрючился, а грязный снег облепил его дорогую дубленку некрасивыми хлопьями.
— Ты не прав, — негромко и очень спокойно проговорил Вольф, склонившись к моему бывшему мужу. — Надеюсь, ты уяснил это?
— Уя…уяснил, — провыл мой бывший муж, размазывая кровь по своему лицу.
— Что ты уяснил?
— Что… что я — падаль, — жалко проскулил Глеб.
— Замечательно, — кивнул Вольф. — Я рад, что ты такой понятливый. Не забывай этого.
Брезгливо тронув Глеба носком идеально начищенного ботинка, Вольф кивнул мне, что означало, что я должна следовать за ним.
Забавно, я уже понимаю его без слов…
Забавно? Нет, дико.
Жалкий и униженный Глеб в снегу продолжал стоять у меня перед глазами.
Глава 21
— Жалеешь его? — спросил Вольф, внимательно наблюдая за мной.
Я прижималась к стеклам отъезжающей машины, пытаясь разглядеть, что там происходит с Глебом. Несколько прохожих кинулись к нему, его подняли, отряхнули…
Дальше я уже не видела, потому что автомобиль Вольфа вырулил на проспект.
Наверное, я плохой человек, но мне было ни капли не жаль своего бывшего мужа. Даже сама себе удивилась. Наоборот, в душе поднялось какое-то темное удовлетворение и… И ощущение, что он еще мало получил за то, что меня предал.
— Мне жаль того, каким он оказался, — едва слышно ответила я. — И что я так долго верила в фальшивку.
Жаль, что милый, дружелюбный и нисколько не высокомерный парень, каким я помнила Рудного, когда мы с ним познакомились, оказался таким отпетым негодяем.
— Уже неплохо, — усмехнулся Вольф. — Возможно, так ты дойдешь до осознания, что на самом деле тебе было нужно все
— Принадлежать вам — вы имеете в виду? Это исключено, — я отвернулась. — Вы — совершенно чужой, неприятный и отталкивающий человек. Весь ваш образ и ваши методы бесконечно от меня далеки.
— Со мной ты получишь то, о чем говорила психологу. То, чего не давал тебе твой муженек. И не один раз. Поверь мне, малышка.
— Это мерзко! — щеки мои заалели. — Мерзко, что вы позволили себе узнать такое и… заговорить со мной об этом!
— Дурочка… — он покачал головой и неожиданно сказал. — Ладно, давай так. Ты сможешь сделать два звонка — своим родственникам и на свою долбанную работу. Хотя, между нами говоря, с такой зарплатой ты можешь послать ее ко всем чертям. В обмен на два моих условия.
— Каких условия? — встрепенулась я.
Даже страшно подумать о том, какие условия он способен мне поставить. С другой стороны — это шанс поговорить с Варей! И с Романом Евгеньевичем!
Вольф не ответил. Преодолев кованые ворота, машина въехала на территорию «Огней Манхеттена».
Около входа в башню нас уже ждали.
Одиннадцать молодчиков очень значительного вида, среди которых я углядела Обезьяна. Своей низкорослостью парень портил общее впечатление, однако так же сурово, как и остальные, выдвигал челюсть вперед и свирепо пучил глаза.
Обычно в таких местах, как этот жилой комплекс, очень хорошая охрана, но, похоже, эта команда с легкостью смогла ее обойти. В целом, это не радовало. Все-таки их было много, и, скорее всего, даже с оружием.
— Может быть, мы не будем выходить из машины? — неуверенно поинтересовалась я. — Может, куда-нибудь еще съездим? Вам не надо в продуктовый? Или в химчистку?
По мою душу они пришли. Я знала это. Знал и Вольф.
— Развернуться и уехать сейчас — значит дать им карты в руки. Странно, что ты этого не понимаешь, Ульяна. А, хотя — нет, не странно. Выходи из машины. И главное — молчи. Не начинай вопить и качать права в своем стиле. Для тебя это сложно, я понимаю. Но ты ведь постараешься, да?
Я хотела возразить — как он может затыкать мне рот?!
Но язык просто не повернулся.
Слишком внушительно выглядели эти парни. Возможно, иногда действительно лучше помолчать.
— Здорово, Немец, — чавкая жвачкой, прохрипел один из парней, когда мы подошли ближе.
Коренастый крепыш с такими широкими плечами, что удивительно, как такие вообще существуют в природе. Кажется, он был в этой команде главным.
— Зачем пожаловал, Бурый? — бросил Вольф.
Словно одиннадцать быков не глядели сейчас так, как будто хотели разорвать в ту же минуту.
— Да знаешь ты, — отозвался крепыш. — Эдик меня прислал. Подгончик ты общий от фраерка одного приватизировал. Попользовал девку, а делиться не хочешь. Общество обижается.