Девиантная принцесса
Шрифт:
— Господи, — бормочу я. — Ладно, значит, она увозит тебя из Лондона ребенком и дает тебе эту безумную жизнь. Какого черта мы сидим здесь прямо сейчас после всего этого?
Ее брови хмурятся, когда она вспоминает прошлое.
— Я была таким эгоистичным ребенком. Оглядываясь назад сейчас… — Она качает головой при воспоминании. — Мама перевезла нас в эту мирную, тихую деревню. Теперь я понимаю, почему она это сделала. Но когда я была подростком, деревня была последним местом, где я хотела быть. Я хотела в Лондон. Я хотела большей жизни.
— Ты оставила ее позади, — продолжаю я за нее.
— Да, как только я закончила школу, я собрала вещи и направилась к тому, что, как я думала, должно было стать моим призванием. Однако, чего мама не знала, так это того, что я копалась в нашем прошлом. Я узнала, кем на самом деле был мой отец, и была ослеплена фантазией о мафиозном образе жизни.
— Это было глупо. Я была наивна. Я… я… — Она делает долгий, измученный, полный боли вдох. — Мне следовало послушаться своей матери и держаться подальше от этого места. — Я спешу что-то сказать, но она опережает меня. — Но если бы я это сделала, тогда у меня не было бы тебя. И Эмми, Господь свидетель, я совершила больше ошибок, чем любой из нас может сосчитать, но ты — единственное хорошее, что есть в моей жизни.
— Я хотела для тебя гораздо большего, чем когда-либо могла тебе дать. Я сделала все, что могла, чтобы дать тебе больше, больше, чем эта дерьмовая жизнь, которую я была в состоянии обеспечить.
Ее глаза наполняются слезами, и она отводит их от меня, чтобы сосредоточиться на потолке.
— Мам, все в порядке.
— Нет. Нет, это не так. Все, чего я когда-либо хотела, это дать тебе хороший старт, но на каждом шагу все, что я делала, это все портила.
Я сжимаю ее руку чуть крепче, чувство вины терзает меня изнутри из-за того, что я не могу с ней поспорить.
— Я совершила много ошибок, Эмми. Ошибки, за которые я не заслуживаю прощения. То, что ты видела, то, что я взвалила на тебя, ни одно из этого не—
— Все сделано, мам. Сейчас ты ничего не можешь сделать, чтобы изменить что-либо из этого.
— Нет, я думаю, ты права, — грустно говорит она.
— Но мне действительно нужно знать все о том, как мы здесь оказались. — Я не упоминаю о своем фиктивном браке — во всяком случае, пока. Я хочу знать, действительно ли Тео говорит правду о том, что она ни в чем не замешана. И если это так, я хочу услышать это от нее.
— Дела пошли плохо. Действительно плохо, Эм. Больше, чем ты могла видеть. Поэтому я сделала единственное, что могла.
Уронив голову на руки, я угадываю ответ. — Ты пошла к Дэмиену Чирилло.
— У меня не было выбора, детка.
Мой позвоночник напрягается, лицо каменеет, когда меня захлестывают разочарование и гнев из-за всей этой дерьмовой ситуации. — Выбор есть всегда, мама. Всегда.
— Мне нужны были деньги. Мне нужно было сохранить крышу над твоей головой. Я—
— Не нужно было начинать торговать из-за гребаного Дэмиена, мам, — выплевываю я. — Это было последнее, что тебе нужно было сделать.
— Я не видела
Вскакиваю на ноги, мой стул с грохотом падает на пол позади меня. — Ну, как ты могла? — Я кричу. — Ты была бы слишком пьяна или под кайфом, чтобы даже выглянуть из этой гребаной комнаты.
Прежде чем я заканчиваю, дверь в больничную палату распахивается, с грохотом ударяясь о стену, и в мгновение ока там оказывается Тео, его глаза широко раскрыты, когда он смотрит на меня, явно балансирующую на грани моего рассудка.
— Эм, ты в порядке? — Спрашивает он низким голосом, его глаза прикованы ко мне.
— О, просто чертовски здорово. — Я в отчаянии вскидываю руки.
Возвращая свое внимание к маме, я прищуриваюсь, глядя на нее. — Почему тебя заперли в тюрьме Дэмиена, мама? — Я киплю.
Ее глаза мечутся между мной и Тео, который встал позади меня почти защищая — то, что я действительно изо всех сил пытаюсь не признавать или принять.
— Т-тебе нужно держаться от него подальше, детка. Он—
— Без обид, Кора, — говорит Тео, опережая меня. — Но пока вы храните так много секретов от своей дочери, подвергая ее опасности, я не думаю, что ваши требования имеют какой-либо вес.
— Эмми умная. Умнее тебя. Она может сама принимать решения о том, с кем ей проводить время.
Мне едва удается сдержать свою реакцию на этот комментарий, видя, что этот гребаный придурок обращается со мной как с гребаной заключенной, такой же, какой была мама — только мне посчастливилось иметь гораздо более роскошную камеру.
Все язвительные замечания, которые угрожают сорваться с моих губ, мгновенно исчезают, когда он наклоняется и прижимается губами к моей шее сбоку.
Неистовая волна желания захлестывает меня, и мои глаза на мгновение закрываются.
— Эмми, разве ты не видишь, что он делает? — Мама огрызается, хотя из-за ее усталости кусаться особо не хочется.
Я смотрю на нее, высоко подняв голову.
— О да, я точно вижу, что он делает. Возможно, мы с Тео в чем-то не согласны, но то, что он только что сказал, было правдой. — Я не уточняю, и, судя по тому, как вытягивается ее лицо, я не думаю, что ей это тоже нужно. — Я думаю, нам, вероятно, следует оставить тебя, чтобы ты немного отдохнула.
— Эм, пожалуйста—
— Я вернусь, мам. Я предлагаю тебе подготовить свои ответы, потому что я хочу знать все.
— Детка, пожалуйста, — умоляет она. — Пожалуйста, не уходи с ним. Он причинит тебе боль.
— Как ты?
Любой румянец, которому удалось пробиться на ее лицо, немедленно исчезает.
— Мне жаль, Эмми. Мне так жаль.
— Отдохни немного. Кто знает, не бросят ли тебя обратно в камеру, когда ты выйдешь отсюда. Тебе может понадобиться вся сила, которую ты сможешь получить.
Тео выводит меня из комнаты, положив руку мне на поясницу.
Я хочу отмахнуться от этого, но также я не хочу, чтобы мама думала, что в моих словах есть что-то, кроме правды.