Девиантная принцесса
Шрифт:
Медленно я отвожу глаза от гигантской выпуклости на его джинсах и снова встречаюсь с его пристальным взглядом.
— Знаешь, если бы ситуация была другой, я, возможно, была бы готова перегнуться через консоль и отсосать тебе прямо сейчас. Но после последних нескольких дней, я думаю, что предпочла бы воткнуть булавки себе в глаза.
Я уверена, что его губы приоткрываются, чтобы рявкнуть в ответ колкое замечание, но гудок позади нас прерывает его, и вместо этого он снова смотрит вперед и тянется к окошку, чтобы
— Пока не ешь это, — это следующее, что он говорит, передавая мне пакет с едой.
— Я думала, ты позволишь мне провонять твою машину.
— Это здесь, не так ли?
— Господи. У тебя анальная привязанность к ней? — Бормочу я, наслаждаясь тем, как он в раздражении крепче сжимает руль.
— Просто сделай, как тебе говорят, хоть раз.
— Не то чтобы это действительно имело значение. Ты бы обошел меня стороной и все равно получил бы то, что хочешь.
На его губах появляется понимающая ухмылка.
Засранец.
— Лучше бы это было быстро. Я умираю с голоду.
— Доверься мне, — говорит он.
— Конечно, я сразу перейду к этому, — огрызаюсь я, складывая руки на груди, в то время как еда на моих коленях согревает мои бедра.
Он едет всего несколько минут, прежде чем заезжает на пустынную автостоянку.
— Где мы находимся? — спрашиваю я, не в состоянии видеть ничего, кроме окружающей нас темноты.
— Там, где больше никого нет.
— Ты всегда такой умник?
— Тебе это нравится.
— О да, не могу насытиться. Могу я теперь поесть?
— Конечно. Дерзай.
Открывая пакет у себя на коленях, я пока игнорирую еду и вместо этого беру одну из соломинок.
Отрывая верхнюю часть обертки, я подношу открытую соломинку к губам и дую, попадая бумажной оберткой Тео прямо между глаз.
Я не могу удержаться от смеха, как ребенок.
— Серьезно? — Он что-то бормочет, хотя я не пропускаю мельчайшую ямочку, появляющуюся на его щеке, когда он пытается сохранить невозмутимое выражение лица.
Пожав плечами, я втыкаю соломинку в свой стакан с напитком, прежде чем обхватить ее губами и пососать, все время сохраняя зрительный контакт с Тео.
— Ты играешь не с тем человеком, Мегера, — предупреждает он, когда я отпускаю его и облизываю нижнюю губу.
— О, да?
— Я найду этим губам лучшее применение, и ты, черт возьми, хорошо это знаешь.
— Нет, ты этого не сделаешь, — уверенно заявляю я.
— Ох? — Его брови удивленно приподнимаются.
— Ты не заставишь меня ничего делать. — Его глаза мечутся между моими и моими губами. — Ты облажался, Тео, и ты это знаешь. Ты хочешь доказать, что ты не лживая сука, какой я тебя считаю, тогда ты знаешь, что тебе нужно поступить правильно.
— Ты заноза в моей заднице, Эмми.
— Теперь это часть моей работы, да?
— Что? — Спрашивает он, его брови сходятся вместе. Он
— Как твоя жена, — поддразниваю я, хотя и с гримасой.
— Эм, — вздыхает он, — я уже говорил тебе…
— Что ты не имеешь к этому никакого отношения. Да, да. — Залезая в пакет, я вытаскиваю свой бургер и разворачиваю его. — Единственное, что я знаю прямо сейчас, Тео, это то, что я собираюсь выяснить правду, хочешь ты мне ее сказать или нет, и я выберусь из всего этого, что бы это ни было.
Он сам берет свою еду, и мы едим в тишине очень долгое время. Небо чистое, и я наблюдаю, как звезды мерцают над нами, пока я жую. Я почти ничего из этого не чувствую на вкус. Я не уверена, связано ли это с моей усталостью или с моей компанией, но, насколько я знаю, я могла бы есть солому.
Только когда мы заканчиваем, и он относит мусор в мусорное ведро, вероятно, отчаянно пытаясь избавиться от вони, он снова заговаривает.
— Как ты думаешь, почему я не хотел трахнуть тебя, Эм? Я знал, что если я это сделаю, что если мы завершим… это без твоего ведома, ты бы возненавидела меня за это.
— Да, ты, блядь, все понял правильно. Не мог бы ты отвезти меня домой сейчас, пожалуйста? — Спрашиваю я, отворачиваясь от него и пресекая все, что он еще мог бы захотеть сказать на эту тему.
Теперь, когда я поела, все, чего я хочу, — это впасть в кому. Я просто чертовски надеюсь, что, когда я проснусь, все это окажется одним ужасным кошмаром.
ГЛАВА 7
ТЕО
Как только мы возвращаемся домой, Эмми идет в свою комнату и хлопает дверью.
— Тогда спокойной ночи, — кричу я, мой голос полон сарказма.
Она что-то бормочет за массивным деревом. Я уверен, что это резкое замечание, но я не задерживаюсь, чтобы заставить ее повторить его.
Я мертв. Возможно, какая-то часть меня готова спорить с ней до утра в надежде немного смягчить ее, но есть большая часть, которая слишком истощена.
У меня горят глаза и болят мышцы.
Я сбрасываю одежду, как только переступаю порог своей комнаты, аккуратно складываю ее и оставляю на стуле — чего, я уверен, Эмми не делала.
Я обнаруживаю, что я прав, не прошло и двух минут, как я включил запись с камеры из ее комнаты и обнаружил, что она покрыта сброшенной одеждой и остальным ее дерьмом.
При виде этого стон вырывается из моего горла, но я быстро игнорирую все это в пользу нее.
Она даже быстрее меня разделась и забралась в постель.
Я не могу видеть столько, сколько хотелось бы, но, когда ее нога высовывается из-под одеяла, я могу сказать, что на ней снова одна из моих рубашек. Когда я увеличиваю изображение, клянусь, на ней нет никаких чертовых трусиков.