Девиантная принцесса

Лоррейн Трейси

Он блокирует почти каждый мой удар, умудряясь наносить один за другим удары по моему и без того больному и покрытому синяками телу.

— Будь мужиком, Чирилло. Ты большая киска, чем твоя жена, — язвит он, зная, что это выведет меня из себя.

— Пошел ты, придурок, — плюю я. — Ты ничего не знаешь о моей жене, — усмехаюсь я.

— Неправда. Я знаю, что она не хочет тебя. Я знаю, что она сбежала от тебя при первой возможности. Должно быть, ты чувствуешь себя идиотом. Даже не смог удержать девушку, когда она заперта.

Рев,

который раздается по комнате, звучит не так, как будто он исходит от меня, но когда я налетаю на него, наконец-то сумев установить контакт, я знаю, что это так.

— Это чертовски лучше. Сражайся так, как будто тебе действительно есть за что сражаться. Ты хочешь ее, ты заботишься о ней, докажи мне это, черт возьми. Возможно, я даже замолвлю за тебя словечко, когда увижу ее в следующий раз.

— ЧЕЕЕРТ, — кричу я, набрасываясь на него, пока мои легкие не горят, мышцы не болят, костяшки пальцев разбиты, а тело покрыто слоем пота.

И, честно говоря, когда я, наконец, отключаюсь и внимательно смотрю на Титча, он не в лучшем состоянии.

— Трахни меня, ты жесток, — говорит Себ со стороны.

— Да, хорошо, что бы ты сделал, если бы кто-то причинил боль тому, кто тебе дорог? — Тич лает.

— Он заслужил, — соглашается Себ.

— Хочешь хлопнуть, пока он внизу? Я могу удержать его, облегчить тебе задачу, — предлагает Титч с ухмылкой.

— Отвали. Его девушка уже причинила достаточно вреда, — признаюсь я.

— Подбитый глаз, — с гордостью добавляет Себ.

— Ну, черт возьми. Она защитница.

— Черт возьми, да, она такая, — самодовольно поет Себ.

Себ бросает в меня полотенце и бутылку с водой в ту секунду, когда я поднимаю свое тело с пола и вытираю пот со лба.

— Что ж, это было весело, дети, но мне пора идти и причинить боль некоторым взрослым.

— Ты работаешь с Ди, верно? — Спрашивает Себ, который уже побывал в студии, чтобы нанес немного чернил.

— Конечно. — Он отдает честь нам обоим, прежде чем шагнуть через спортзал, глаза следят за каждым его движением, прежде чем он проскальзывает в раздевалку, чтобы принять душ.

— Насколько это больно? — Себ спрашивает, когда все остальные возвращаются к тому, чем они занимались до того, как Титч пришел. Любой бы подумал, что он гребаный член королевской семьи, так как они его боготворят.

— Э-э… — Я колеблюсь, на самом деле не желая признаваться в правде.

— Да, этим все сказано. — Он протягивает мне руку, чтобы я ее взял. — Пошли, давай тебя подлатаем.

Неохотно я принимаю его помощь и встаю на ноги, мое тело все время протестует.

— Тебе нужен план, — говорит он мне, когда мы идем через спортзал.

— Кто сказал, что у меня его нет?

— Быть избитым и опустошенным на самом деле не является каким-либо планом, чтобы вернуть ее.

— Кто сказал, что я хочу ее вернуть?

Весь воздух вырывается из моих легких, и мои ребра горят, когда он прижимает меня к ближайшей стене.

— Хочешь

попробовать это снова, братан? — Тихо спрашивает он, его лицо так близко, что его нос почти касается моего.

— Ты думаешь, что быть вместе — хорошая идея? — Слова больно произносить, но это правда. Мы токсичны, и, вероятно, нам лучше расстаться.

Жгучая потребность, где я должен быть рядом с ней, поглощать каждую ее мысль, желание никогда больше не выпускать ее из моего гребаного поля зрения — и, конечно же, не приближаться к любому другому парню — не здорова, и я почти уверен, что это отправит меня на автобусе в один конец — в гребаный сумасшедший дом.

— Мне похуй, что это хорошая или плохая идея, Тео. Ты, блядь, хочешь ее вернуть? — Его ладони снова соединяются с моими плечами, давая мне еще один болезненный толчок.

— Ты, блядь, знаешь, что да, — признаю я.

— Тогда разберись со своим гребаным дерьмом и докажи это ей.

***

Это был не первый раз, когда он говорил мне эти слова. Черт, он не первый человек, который произносит эти слова. Но услышав их вскоре после того, как впервые увидел ее в реальной жизни, кажется, целую вечность спустя, они, казалось, запомнились больше, чем раньше.

Я не потрудился принять душ в спортзале. Вместо этого я собрал свое барахло после небольшой речи Себа и убрался оттуда ко всем чертям. С меня было более чем достаточно насмешливых взглядов остальных после того, как Титч вручил мне мою задницу. Я был более чем счастлив пойти зализывать свои раны один дома. Хотя, я могу признать, что я бы предпочел, чтобы она зализывала мои раны.

Мой член возбуждается при этой мысли, когда я лежу на диване, глядя через холл в сторону ее пустой спальни.

Соблазн сесть в свою машину и отправиться на охоту за ней огромен, но с чего бы мне вообще начать?

Возможно, я смог бы угадать несколько ее любимых мест, следуя за ней, как гребаный преследователь, с тех пор, как узнал, что она моя жена, но если она все еще с ним, тогда они могут быть где угодно.

Я знаю, что ее чипы мертвы. Я пялился на неактивный сгусток, который все еще находится в своем последнем пристанище в квартире Линка, больше, чем хотел бы признать, но это не мешает мне проверить еще раз, молясь, чтобы что-нибудь обнаружилось.

Это не так. Но даже если бы это было так, я вижу ее телефон в спальне.

Почему она до сих пор его не включила?

Знает ли она, что там будет полно сообщений и голосовых сообщений от меня? Большинство из них, о которых я уже сожалею, потому что я отправил и записал их, когда был чертовски пьян.

Боится ли она узнать, существуют ли они вообще, или я никогда не утруждал себя попытками связаться с ней после того, как она так разыграла меня?

Или ей просто все равно?

Было ли все это притворством, уловкой, чтобы привлечь меня на свою сторону, чтобы она могла обвести меня вокруг своего мизинца и выйти победителем?