Девичьи грезы

Сил Сара

— Сам?

— Мистер Лоннеган, кто ж еще? Он в городе, и сказать вы оставаться там, где есть, пока он не убеждаться лично, что для вас нет никакой вред. Помочить вам поросят?

— Помочить поросят?

— Налить воды в бутылки, чтобы согревать постель.

— Ясно. Нет, спасибо. Мне и так тепло, — прошептала Харриет, но, когда девушка удалилась, пожалела, что не потребовала ответа на мучивший ее вопрос — куда же подевался Рори?

Больше к ней никто не приходил, и девушка проспала все утро под аккомпанемент тихо стучащего по стеклам дождя.

Несколько

часов спустя она проснулась от странного ощущения, что кто-то смотрит на нее. Харриет открыла глаза и увидела рядом с кроватью хозяина дома. Ничего не говоря, она уставилась на него. Он в свою очередь смотрел на нее, и у нее было такое чувство, что стоит он тут уже давно. В комнате сгустились тени, а небо за подернутым поволокой дождя окном было совсем светлым, и Харриет пришло в голову, что, должно быть, время уже ближе к вечеру.

— Ну, будем надеяться, что сон излечил все болезни, если не брать в расчет хромую ногу. Откройте рот, — приказал Лоннеган, сел на край кровати и проворно запихнул ей в рот термометр. Харриет безмолвно наблюдала, как он ждет, положив руку на пульс, и тщетно пыталась обнаружить в нем хоть какие-то признаки того Лоннегана, которого она помнила. На нем был толстый выцветший свитер, нуждавшийся в починке, а вокруг шеи небрежно замотан шарф. Вид хозяина абсолютно не соответствовал его статусу в Клуни и уж совсем не подходил под строгое определение деревенского джентльмена, которое дала бы Матрона.

— Нормальная или близко к тому, что абсолютно без разницы, — постановил он. — Так что думаю, не будет вреда, если мы выясним кое-что.

Фраза прозвучала зловеще, но после долгого освежающего сна голова у Харриет прояснилась, и, какие бы неудобные вопросы он ни поставил перед ней, у нее были свои, которые тоже требовали ответов.

— Во-первых, как вы можете объяснить странное заявление, что я пригласил вас в Клуни, не говоря уже о том, что намеревался жениться? — начал он свой допрос.

Харриет, вспыхнув, резко села.

— Вы? Но это уж точно были не вы!

— Что ж, прямо камень с души свалился! Знаете ли, у меня было двоякое чувство по поводу ваших намерений.

— То есть?

— Просто вы могли бы оказаться дешевой маленькой авантюристкой, которая надеется на шантаж, и я все еще не уверен, что это не так. Полагаю, должны быть обличающие письма, появившиеся из воздуха.

Никто не сказал бы, что Харриет легко выходит из себя, но именно это сейчас и произошло. Страх и изумление по поводу таких инсинуаций придали ей храбрости, и она подпрыгнула в кровати, как разъяренный ребенок.

— Я думаю, вы чокнутый — кем бы вы ни были! Я не дешевка и не авантюристка! А письма у меня действительно есть, вот так!

— Реакция школьницы, а не бесстыжей потаскушки. — Он еле сдерживал веселье, глядя на все это. — Но письма-то все-таки есть, так что я был не слишком далек от истины. Не мог бы я взглянуть на них?

— Нет, конечно, они не ваши! Кроме того, мой чемодан все еще на платформе.

— О нет! Он здесь. Я самолично привез его сегодня

утром.

— Проверили, да? Теперь признайте, что я говорю правду!

— О да, конечно, до сего места. Старый Мерфи даже известил полицию, когда дублинский поезд прибыл и отправился дальше, а за чемоданом никто не явился.

— Что бы вы там себе ни думали, мистер Лоннеган, вы, надеюсь, не можете не согласиться, что первое знакомство с вашей страной было для меня не особо приятным, — заявила она.

— Точно подмечено, — торжественно ответствовал он. — Но не моя вина в том, что путешествие было бесцельным. Что скажете?

Ее запал слишком быстро угас, и вдруг ее охватила ностальгия по упорядоченной, защищенной и однообразной жизни в приюте — единственной, которую она знала. Ее лицо жалобно скривилось, как у ребенка, и снова на ресницах — неожиданно темных и длинных — блеснули слезинки. И прочертили по ее щекам две мокрые дорожки.

— У вас несомненная склонность к слезам, — констатировал он. — Что вы имели в виду под словами «кем бы вы ни были»? Разве вы сомневаетесь в том, кто я?

Она закрыла глаза, пытаясь сдержать предательские слезы.

— Вы утверждаете, что вы — мистер Лоннеган, и похоже, что живете здесь. Но мой мистер Лоннеган совсем другой, и я абсолютно ничего не понимаю.

Выдержав паузу, он осведомился:

— Не приняли ли вы меня, случайно, за моего кузена Рори?

Глаза ее изумленно и радостно распахнулись.

— Так Рори ваш кузен! Но я думала… ну… разве не он владелец замка?

— Боюсь, что хозяин — я. Я Дафф Лоннеган, о котором вы, видать, и слыхом не слыхивали. Я всегда знал, что Рори любит подчеркнуть свою принадлежность замку, когда находится на безопасном расстоянии отсюда и уверен, что правда не выплывет наружу. Он живет здесь время от времени, но пару дней назад пришло неожиданное предложение о работе, и он уехал. Рори говорил, что он актер? Думаю, лучше вам рассказать все с самого начала и по порядку.

И тут Харриет обнаружила, что очень трудно быть убедительной в присутствии этого сурового незнакомца, атмосфера в комнате прямо-таки пропиталась его скептицизмом, и объяснения звучали все более нелепо, а глупость ее поступков становилась все очевиднее.

— Матрона всегда говорила, что я поддаюсь безрассудным импульсам, — виновато завершила она.

— Матрона? Так вы — юная стажерка?

— Стажерка?

— Медсестра-студентка — практикантка в больнице.

— Господи помилуй, нет! Я просто сирота.

— Я тоже сирота, только это вряд ли можно считать профессией, — мягко отметил он.

— Вы не понимаете, «Огилви-Мэнор» — это приют, а я — одна из его воспитанниц.

— Боже мой! — неожиданно расхохотался он.

Харриет недовольно заерзала в постели.

— Нет ничего веселого в том, что ты сирота, — упрекнула она его, и смех тут же оборвался.

— Извините мою бестактность, мисс Джонс. — Теперь он был серьезен. — Я смеялся над своим кузеном. Водили его за нос, обещая, что на вас свалится богатство?