Девичьи игрушки
Шрифт:
В выцветших глазах на миг вспыхнул дикий огонь. Гримаса боли перекосила лицо, на котором явственно проступали жуткие шрамы, полученные полвека назад в пыточной князя-кесаря Ромодановского. Раньше они прятались под густым слоем пудры, но теперь настолько потемнели, что скрыть их под гримом стало невозможно.
– Снал бы ты, что я видел там, са гранью небытия… Впрочем, сам все уснаешь, когда придет твой черед… Страшно и жутко… Смерть ушасна, мой друг… Я ведь всегда боялся ее, слодейки… Сатем и посвятил большую часть своих ученых санятий исготовлению эликсира долголетия, коий всегда имел при себе во флаконе…
Иван слышал эту байку. Много подобных небылиц рассказывали о покойном (хм-хм) фельдмаршале. Большинству из них он не верил, как человек здравомыслящий и сын своего века. Однако выходит, не все то враки, о чем люди толкуют. Доказательство налицо. Сидит перед ним за столом в кресле да попивает свою бурду. Может, тот самый эликсир долголетия.
– Как же вы, ваше сиятельство, очутились здесь, среди этих…
Слов недостало, чтобы пометче припечатать тех, к кому он попал в руки. На ум шли одни матерные выражения. Но не при соратнике же Петра Великого употреблять таковые срамные слова.
– Б….й? – пришел на выручку граф и закашлялся. Нет, не закашлялся. Это вскоре стало понятным. Старик просто смеялся.
– Не суди их строго, крестник. Одуревшие от скуки и бесделья бабы, что с них восьмешь? Играют в глупые игры…
– Хороши игрушечки! – возмутился Барков. – Чуть друга моего не зарезали. Кстати, где он?
– Сдоров и весел. В восточном кабинете трапесничает. С ним твоя подрушка, девица Р…на.
Иван уцепился за нечаянную (нечаянную ли?) оговорку фельдмаршала. Восточный кабинет? Это не тот ли, в котором его обольщала Брюнета во время бала? Значит, они находятся в уже знакомом ему доме поручика Р…на? Как бы Козьму с Дамианом известить о месте, где их содержат?
– Не ревнуй, не ревнуй, – по-своему истолковал его озабоченность граф. – Она хорошая девочка. И любит тебя… Вон как горячо-то защищала…
Парень почувствовал, что краснеет. Его собеседник же снова зашелся клокочущим надрывным смехом-кашлем.
– Что касаемо ритуалов, то все это, как я и молвил, одни пустые икры. Никто вас не собирался ресать всаправду. Ну поисдевались бы чуток, да и спрятали куда подальше до поры до времени… Пока свои дела не сделали бы…
– Дела? Что за дела?
Он весь напрягся.
– Много будешь снать, не успеешь состариться, – переиначил на свой лад поговорку чародей.
У поэта снова зачесалось в носу.
– Апчхи!
– Будь сдаров!
– Чем это здесь смердит? – поинтересовался молодой человек.
– Все-то ты снать хочешь, душа неуемная, – ласково пожурил его старик, впрочем, без малейшего намека на осуждение. – Травы сие, селья специальные.
– Травы-отравы, – срифмовал поэт.
– Верно, – легко согласился фельдмаршал. – Отравы и есть. А ты думал как людей в подчинении держать? Тех же псов? Или монашек, не согласных с действиями матушки-игуменьи? Ведь далеко не все приняли ее сторону…
– Вы воздействуете на разум людей дурманом?.. – догадался Иван, и многое для него стало понятным.
– Умный мальчик, – похвалил
А чего тут думать, спрашивается? И без того понятно. Ну знамо дело, тощий ничего не видит. Он ведь не умеет глядеть по-особому. Не то что Ваня.
Уже давно заметил, что в покоях, кроме них двоих, появился и третий участник беседы. Мрачной тучей прохаживающийся взад-вперед вдоль полок с банками да склянками. И злобно скалящий на них острые собачьи клыки.
Время от времени он подходил к Ивану со спины и отгонял от него, словно мух, ядовитые испарения. А раз и специально в носу перышком пощекотал. Это когда молодой человек чихнул.
– Спасибо тебе, Христофор-страстотерпец.
– С кем это ты говоришь? – прищурился граф.
– С вами, ваше высокопревосходительство! – быстро нашелся господин копиист.
– А я-то думал, что с Псоглавцем…
Так он что, тоже видит?!!
– Вижу, вижу! – хихикнул восставший из мертвых. – С чего б тогда я тебя сюда приводить стал? Пусть бы бабы себе потешились. Поди, давненько голых мужиков-то не видели, бедолашные… Псы, конечно, не в счет. Какие из них мужики… Но мне до тебя нужда есть…
Поэт сделался само внимание.
– Я хочу… уйти… умереть… Разумеешь ли?..
Когда он вновь осознал себя живым, то почувствовал неимоверную радость. Сколько ж еще недоделанного, несотворенного осталось на этом свете.
Однако, увидев, кому именно он обязан возвращением из инобытия, граф понял, что платить за вновь обретенную способность дышать придется непомерную цену.
И впрямь, благодетель, тогда еще всего лишь российский посланник в Дании и при нижнесаксонском дворе, потребовал от него услуг определенного свойства. Больше всего его интересовали две вещи: «Книга Семизвездья», попавшая к графу из собрания патриарха Никона, а также «механическая горничная», изготовленная чародеем незадолго до смерти на потеху гостям.
Для опытов возвращенному были предоставлены весьма значительные суммы и выделен целый дом в Нижней Саксонии, снабженный штатом немой прислуги.
В 1741 году, во время дворцового переворота, фельдмаршал блестяще продемонстрировал первые результаты своих изысканий. Воцарение нынешней государыни произошло не без содействия его «питомцев». Покровитель был пожалован высшими должностями в державе. Другой бы на его месте успокоился. Но этому было мало: захотел добиться упрочения своего положения темными путями. Оттого и приказал чародею исполнить пару ритуалов, описанных в Книге.
Как ни отговаривал граф, как ни доказывал, что это опасно, вызвавший стоял на своем. Что поделаешь, пришлось подчиниться. Поскольку весь запас чудесного зелья, поддерживавшего искру жизни в дряхлом теле фельдмаршала, хранился под неусыпным оком вельможи и выдавался исключительно с его ведома и минимальными дозами, рассчитанными всего на неделю-другую срока.
Было выполнено два или три тайных ритуала, правду сказать, не из самых жутких. Но и того хватило для эманации земных и подземных сфер. Большая часть тех, кто принимал участие в обрядах, была схвачена и отправлена в Тайную канцелярию розыскных дел. Среди них и граф, коего допытывал сам Александр Иванович Шувалов…