Девочка для шпиона
Шрифт:
— Я человек свободный, могла бы и принести без всякого повода, но в данном случае вы правы.
— Тогда, прежде чем перейдем к вашим вопросам, ответьте на мои: имя, фамилия?..
В кабинете повисла тяжелая тишина. Романова даже затаила дыхание: к такому повороту дела она не готовилась. И Турецкий то ли забыл о таком немаловажном моменте, как жаждущая отмщения вдова, то ли в силу относительного
— Ну теперь спрашивайте вы, — позволила Скворцова.
— Нина Сергеевна, ваш супруг называл кого-нибудь из близких или сослуживцев словом «ангел»?
Скворцова пожала плечами:
— Для начала — довольно странный вопрос. Ответ на него будет такой — нет. Он был достаточно строг и прямолинеен, чтобы позволять себе такой лиризм. Нет, я ни разу не слышала, чтоб он кого-то так называл. Разве что эту свою!..
— Нет, — на всякий случай решила успокоить ее Романова. — Насколько мы знаем, нет…
— А как он ее называл, не знаете? — с жадным и нездоровым любопытством спросила Скворцова.
— Ну что вы, Нина Сергеевна! — укорила ее добровольная помощница Турецкого. — У нас не настолько испорченный личный состав, чтоб выискивать и смаковать такие подробности!
— Да? Тогда извините.
— Ничего страшного. Постарайтесь припомнить, может, когда-то в связи с его работой слышали, чтоб звучало слово «ангел». Чтоб настроить вас на более напряженную работу памяти, скажу вам, что это слово он написал, когда начался приступ.
— Вот как!
Скворцова умерила свою агрессивную раздражительность, задумалась, черты ее ухоженного лица разгладились, стали мягче…
— Кажется, вспомнила! — воскликнула вдова. — Не знаю, то ли вы хотели услышать, но, во всяком случае, это единственный за последние несколько лет случай, когда он употребил это лирическое словечко!
— Я вас внимательно слушаю.
— Это было перед его последней командировкой. Как раз накануне отъезда Василий разговаривал по телефону…
— Не знаете с кем?
— С кем-то из сослуживцев, потому что обсуждали сначала какие-то свои специфические проблемы, но на профессиональном жаргоне, чтобы никто посторонний не понял, о чем разговор. Причем разговор шел на повышенных тонах.
— Они ругались?
— Нет, скорее ругали в два голоса начальство. Сначала завуалированно, потом… стойте, поточнее вспомню… ага, Василий говорит: еду вот, боюсь, эти ангелы так и оставят меня в своей преисподней… Так, да. Потом спохватился, извини, говорит, с языка сорвалось.
— Как он сказал, в единственном или во множественном числе?
— Абсолютно уверенно не могу сказать, но, кажется, во множественном, такие вещи обычно врезаются в память.
— А с кем говорил? Как он его называл?
— Как? Алик. По-моему, Алик.
— Вы не помните, кто это?
— Я не знаю, кто это.
— Нина Сергеевна, у вас есть дача?
— А что?
— Видите ли, есть некоторые основания предполагать, что ваш муж встречался с некоторыми интересующими нас людьми, и встречи эти не были санкционированы его руководством.
— Вы хотите сказать, что Василий изменник?!
— Нет, конечно! Возможно, он вел некую игру, чтоб разоблачить крупную коррупцию…
— Вы представляете уголовный розыск? — резко спросила Скворцова.
— Да.
— Вы же не занимаетесь контрразведкой?
— Упаси Боже! Своего хватает!
— Значит, вы не сможете ничего накопать на него?
— Даже если и накопаем, никому не отдадим! — твердо пообещала Романова.
Она знала, что так и будет, была убеждена, что сырец Турецкий никому не отдаст, сам сначала все раскопает, до мелочей.
— Тогда скажите, зачем вам надо знать про дачу?
— Известно, что у вашего мужа должна была состояться встреча с двумя пока не установленными гражданами, один из них, очевидно, иностранец. Возможно, какие-то документы спрятаны на даче. Для нас они представляют чисто оперативный интерес…
— Почему вы решили, что, может быть, что-то спрятано именно на даче?
— Наверное, потому, что вы не были в этом деле ни помощником своему мужу, ни человеком осведомленным.
— Конечно, я вообще предпочитала ничего не знать, хотя должна вам заметить, что в отличие от бывшего КГБ военная разведка всегда занималась чисто разведывательной работой. Дача у нас имеется только в виде куска земли. У нас все времени не было заняться строительством.
— Понятно, — Романова встала со стула, намереваясь проститься, желательно навсегда.
— Подождите минуту, — попросила Скворцова. — Скажите, вот вы лично тоже в уголовном розыске служили?
— Да.
— Разве это женское дело — бандитов ловить?
Александра Ивановна пожала плечами:
— Это, наверное, вопрос не пола, а характера. У меня только тело бабье, да и то мускулистое. Пока в отставку не пошла, ловила. Говорят, неплохо получалось.
— И звание офицерское имеете?
— Имею. Полковник.
— Никогда бы не поверила! — удивленно воскликнула Скворцова.
— Я и сама теперь удивляюсь….
— Знаете, я вам скажу: в Одинцове есть небольшой домик, там отец Василия жил когда-то. Муж бывал там довольно часто…