Девочка Эмина
Шрифт:
– Я все поняла, Эмин.
– Что же ты поняла, моя девочка?
Он скидывает с себя бежевое пальто и вешает его в шкаф. Странно: ему бы больше подошло черное. В цвет его агрессивной натуры.
– Из-за меня ты ввязался в войну с Анархистом. Ты спас мне жизнь, и теперь я должна помочь тебе. Давай мы вместе подумаем, как посадить его в тюрьму и отвязаться от его многолетних оков?
– Весь день готовила речь?
Эмин следует на кухню. Я за ним.
Я сняла свои вещи, в которых уезжала из Сибири, только не выкинула их, а спрятала.
– Ты ела?
– Нет, я долго думала над тем, как…
– Почему ты не ела?
Эмин недовольно хмурится. И без стеснения перебивает меня.
Я начинаю злиться. Он тоже. Ни к чему хорошему это не приведет.
– Послушай, но я же не собачка, чтобы есть по расписанию…
Я пытаюсь взять себя в руки.
Пристально посмотрев на меня, Эмин распахивает холодильник. Греет еду, которую заказал еще в день нашего прибытия.
– Давай вместе придумаем, как посадить его в тюрьму. Такие люди, как он, не должны гулять на свободе!
– Диана, не зли меня.
– Он похитил мою маму. А теперь ищет меня. Ты считаешь меня маленькой девочкой, но это далеко не так…
– То есть ты вполне готова к сексуальным отношениям?
Я замолкаю. Духовка начинает работать, и тогда Эмин приближается ко мне.
– Ты не поцеловала меня, когда я пришел.
Вытягиваюсь по струнке, вжимаясь в подоконник. Он подходит близко-близко. Наклоняется, чтобы увидеть мои глаза. Его тяжелое дыхание опаляет меня.
– Эмин…
– Мне так нравится, когда ты шепчешь мое имя. Хрипло так. С надрывом.
Его большой палец касается моей щеки. Нежно. Слишком нежно – до боли.
Он спускается к губам. Оттягивает нижнюю, заставляя меня приоткрыть рот.
– Моя девочка очень красивая. Весь день я думал только о тебе. Но я вижу, что ты плакала. Почему?
– Ты запер меня.
– Ради твоей безопасности.
Эмин не прекращает трогать меня. Его пальцы медленно спускаются к шее. От его жестов мое сердце начинает биться быстрее. Ладони потеют. Отчего-то становится жарко.
Я стараюсь не смотреть в его холодные глаза, опускаю взгляд ниже и упираюсь в бьющуюся жилку на его шее. Она у него очень толстая и большая.
– Я хочу навсегда спастись от Анархиста.
– Ты ему не нужна.
– Но ему нужна моя мама.
– Подумай лучше о себе, Диана.
– Что?..
Эмин целует. Резко захватывает меня руками, фиксируя шею. И губами овладевает.
Целует так, что дыхание спирает. И ладони вверх поднимаются – к его руке, что удерживает меня за шею.
– Эмин!
Голос получается хриплым от волнения. С надрывом. Как ему нравится.
А мне страшно от его жадных поцелуев. Внутри творится черт пойми что, и я совершенно не понимаю природу происходящего.
То жарко, то холодно.
То страшно, то… внизу разгорается пожар.
Со мной никогда такого не было.
Только разум не отключается, и я
Эмин хватает меня за бедра и поднимает своими сильными руками. Я вскрикиваю, а он сажает меня на подоконник. Резко, грубо. Раздвигая ноги и пристраиваясь между нами.
– Пожалуйста, Эмин! – уворачиваюсь от его жадных поцелуев.
– Я буду нежным. Доверься мне, Диана.
Его слова лживы. Он хрипит от возбуждения и больно сжимает попу. Хватает за бедра, притягивая меня к себе. Он не будет нежным. Присваивают себе не нежно, а насильно.
– Я не хочу, Эмин.
Втягиваю в себя воздух как сумасшедшая, когда его рука – горячая, сильная – проникает под кофту и накрывает мою грудь.
– Хочешь. Я чувствую, как сильно ты хочешь.
Барахтаюсь в его объятиях. Вцепляюсь в его руки, чтобы убрать их со своего тела, но все бесполезно.
Меня пугает реакция моего тела.
Но еще больше я боюсь становиться его женщиной. Мама говорила, что это та грань, за которой следует невозвратимое. Это есть принадлежность мужчине, которому ты отдалась.
Мама знает толк в одержимости.
Духовка звонко щелкает. Блюдо готово. Но Эмин и не думает останавливаться, жестоко сминая мои губы своими.
– Ты такой же, как он… Да, Эмин?! Из жестокого мира. Где можно убивать, преследовать, насиловать… – шепчу с надрывом.
Я не надеялась на отступление, но после моих слов Эмин отшатнулся от меня.
Отшатнулся так резко, что я испугалась. Его взгляд пригвоздил меня к месту, и постепенно туман в его глазах уступал прежнему холоду.
Дрожащими руками я поправляю кофту. Грудь все еще чувствует его грубые прикосновения. И тело, распаленное его жадными ладонями, до сих пор ожидает большего.
Но только не разум.
– Ты такой же, как он. Ваш главный. Как вы зовете его? Отцом? Богом?
– Заткнись, Диана! – почти утробно.
Эмин сжимает челюсти от злости. И возбуждения.
Обнимаю себя руками. Я боюсь его такого – непредсказуемого, дикого, необузданного. Эмин видит мой страх и злится еще больше.
Но главное, что мне снова удалось избежать его близости.
На этот раз – удалось. Боюсь, что он был последним.
– Ты отдал за меня свой бизнес. Я понимаю, это большие деньги…
– Я похож на того, кто делится своей собственностью? – Эмин жестоко усмехается, – они нас больше не потревожат. Никогда и никому я не позволял шантажировать себя. Запомни это, Диана.
– Что? Что ты сделал с ними?
Я сцепляю в замок холодные пальцы. Свожу ноги вместе. На подоконнике становится холодно, жар тела постепенно спадает.
Взгляд Эмина говорит лучше слов. Он отворачивается, открывает духовку, но все это становится уже не важным.
– Ты тепличный цветочек, Диана. Но пора высовываться наружу и познавать мир. Ты не в рай попала, девочка. Ты со мной связалась. И теперь я за нас двоих в глотку буду вгрызаться всем, кто нас тронет.