Девочка Грешника
Шрифт:
Я старательно изображала недовольство. А Роман поглядывал на меня косо, а затем достал телефон и сделал нашу совместную фотку на фронтальную камеру.
— Ну и зачем? — нахмурилась я.
— На память, — а я хмыкнула и отвернулась.
А Рома ласково прикоснулся к моей руке и прошептал, подсаживаясь чуть ближе:
— Люблю, Сонь…но не хочу давить на тебя. Боюсь давить…
Ничего не ответила. Хотя глупая мышца, которая перекачивает кровь, подскочила до самого горла и билась там в каких-то страшных конвульсиях от его слов. Как будто бы
Но я и не ответила то, что он ждал. Нет. Только это:
— Отвези…те меня домой.
И он сделал так, как я просила. А там уж я удивленно охнула, когда вместе с бабушкой на крыльцо дома вышла моя мама.
Приехали…
Глава 39. С глаз долой?
Мама счастливая. Вся светится. Порхает. Мы с бабушкой только и успеваем кивать на ее восторги. Она вроде как помирилась с отцом, остальное слегка за бортом ее интересов. Но я не обижаюсь, для нее это действительно важно. Она вообще-то любит меня, просто по-своему.
— Мы улетаем на Мальдивы через две недели! В лучший отель, естественно! Он всех своих шавок разогнал и дал сигнал юристу отозвать заявление о нашем бракоразводном процессе. А всего-то нужно было немного забить на его гульки и показать характер. И вуаля! Дело в шляпе.
— Жанна, это все конечно замечательно и расчудесно, но…
— Никаких но, мама, — жестко пресекла бабушку моя родительница, — вы обязаны порадоваться за меня, я Шахова два года отстаивала!
— А дочку свою ты отстаивать собираешься?
— А что с ней? Переломы ей все залатала. Так же, Соня?
И я неопределенно пожала плечами.
— Вот! У нее все тип-топ, мама. А то, что прошлое лето не помнит, так это и прекрасно. Нечего там вспоминать!
— Знать бы только почему, — подала я голос.
— Дура ты, дочь моя! Раз мозги твои так решили, значит есть почему! Сиди и радуйся.
— А-а, ну да, аргумент, — хмыкнула я и покосилась в сторону окна.
Там, на заднем дворе, опять щеголял без рубашки Борода Романович. На этот раз подтягивался на перекладине при входе в хозяйственную пристройку к флигелю.
Один, два, десять, двадцать…пот блестит на идеальных кубиках пресса. М-м…
Ой…что за реакции, Соня? Но да, меня жарко лупит электричеством в низ живота и от внутреннего напряжения даже приходится чуть приоткрыть рот, чтобы справится с участившимся сердцебиением и сбившимся в раз дыханием.
— Кстати, вместе с папой и Данила приедет на следующей неделе. Попросил, чтобы вы подготовили ему его комнату. Будет не один, Айзу тоже с собой берет. Такая милая девочка, было бы просто восхитительно, если бы ты, Соня, с ней подружилась.
— Данила? — вдруг нахмурилась бабушка, — А зачем?
— В смысле, мам, зачем? Сестру проведать! — пояснила моя родительница.
— А-а, ну да…
— И надолго? — все выпытывала бабушка информацию.
— На неделю, не более. У него там на работе аврал, но отец приказал
— Мне кажется рычать — это его естественное состояние, — буркнула я и мать тут же укоризненно на меня посмотрела.
— Раньше вы с ним очень даже ладили, дочь.
— Поверю тебе на слово, — хмыкнула я и снова кинула взгляд в окно, но досадливо поджала подбородок, так как небритого водителя там уже не наблюдалось.
— Значит, через неделю, — тяжело вздыхает бабуля, и мать смотрит на нее с подозрением.
— Какие-то проблемы?
— Проблемы? — хихикнула бабушка, — Что ты, это вовсе не проблемы, это…ой, что-то у меня голова разболелась, пойду прилягу.
И ушла.
А после ее ухода в кухне повисает напряженное молчание, нарушаемое только тиканьем часов, да стуком топора о дерево. Борода все-таки явился и принялся наполнять поленницу. Чтоб его…
И чего его джинсы висят так низко, скажите на милость?
— А это у вас там кто топором так машет?
— Водитель, — не в силах оторвать от него глаз, произнесла я.
— А Сергея куда дели?
— Он уволился, а этого на замену предложил, Даня его заочно согласовал.
— Да? Пойду познакомлюсь с этим новеньким. Очно его согласую, так сказать.
И тоже покинула кухню, а я осталась сидеть на своем месте, наблюдая, как мать выходит из дома и решительно направляется к Роману. Тот замер, посмотрел на женщину хмуро, воткнул топор в чурку, накинул на голый торс куртку и принялся ждать, что будет дальше.
А дальше очевидно были двадцать минут допроса с пристрастием, где водитель недовольно играл желваками и поджимал губы. Когда же мать ушла, Борода Романович скинул куртку и с удвоенным рвением принялся колотить дрова.
А я все смотрела и смотрела, зависая во времени и пространстве. Уже и мать вернулась, начиная что-то щебетать на кухне, о себе, об отце, о предстоящей поездке на Мальдивы, но я не слышала ни черта. Вся моя мозговая деятельность сосредоточилась вокруг персоны невозможного бородача, его сильных рук, что уверенно держали топор и татуировки во всю спину.
Мне так хотелось рассмотреть ее поближе. Прикоснуться к ней пальчиками и может даже губами…
— Соня?
— А? Что?
— Ты где витаешь, дочь? — насупилась мать, понимая, что я совершенно ее не слушала.
— Так с мозгами же у меня проблемы, чего удивляться, — улыбнулась я дурашливо и покинула кухню от греха подальше. Еще немного и я все бы там слюной закапала.
Эх, Роман! Свалился на мою голову…
И пару дней все шло само собой, вот только в клинику на процедуры вместе со мной теперь стала и ездить и мама, долго пытая врачей и выясняя, какого черта я до сих пор не вспомнила родного брата и отца. Те разводили руками, поясняя, что разум человека вещь совершенно непредсказуемая. Мать, конечно, бесилась. А еще с каждым днем смотрела на Романа с все возрастающим подозрение, пока на третий день наконец-то ее не прорвало: