Девочка Грешника
Шрифт:
Что на деле?
В топку промедления. Скорее в нее. Скорее стать одним целым.
И сойти с ума…
Целую ее жарко, тихо рыча три самых главных слова. И вколачиваюсь в нее еще сильнее, пока Соня не закидывает голову, задерживая дыхание и сокращаясь на моем члене. Ее наслаждение — мое наслаждение. И больше ничего не надо в этом мире — только лежать обессиленно рядом с ней и сжимать свою любимую в объятиях.
И плавно уплывать за грань сознания…
— Уважаемые дамы и господа, наш самолет приступает к снижению, а примерно через тридцать
Вздрогнул я, услышав бодрый голос старшего бортпроводника и в очередной раз сглотнул отчаяние.
А что, если обида, которую я нанес ей, смертельна?
Черт!
В топку все! Я сделаю это! Если я и в третий раз все просру, то сам себя сожру с говном.
Аэропорт. Дом. Душ. Переодеться. Сбрить бороду. А дальше дорога до городской резиденции Шаховых. Там, после долгих и упорных расспросов, я все-таки узнал, что хозяев нет дом. И снова гнать, но теперь уже за город.
А потом замереть возле высоких ворот их вычурного и величественного особняка.
— Фак! — выдохнул я, — Ну тут только измором брать.
И давай наяривать на пульт охраны. Меня бы хватило на вечность, а вот Данилка и полчаса вытерпеть не смог.
Гребаный псих.
Калитка скрипнула, и я весь подобрался.
— Иди сюда, мудло ебаное! — рычал он, приближаясь ко мне.
— Шах, я не хочу с тобой драться, — покачал я головой.
Но тот только растянул губы в улыбке заправского маньяка и выдал:
— А придется…
Глава 43. Сделка
От первого удара уклоняюсь. От второго тоже. И только третий достигает цели и приходится в скулу. Обжигает. Слегка оглушает, но я только улыбаюсь грустно и, отступая, задаю резонный вопрос.
— Полегчало, Дань?
— Блядь, как же я тебя ненавижу, Ветров! Гребаное ты насекомое! Травишь тебя, травишь… а ты, мерзкая вошь, все никак не сдохнешь.
И новый удар под дых такой силы, что я сгибаюсь пополам и тут же выхватываю локтем по спине.
— Ненавидь на здоровье, но драться я с тобой все равно не буду, — скриплю я сквозь зубы, распрямляясь, и ставя защиту от очередного града ударов.
— Будешь!
Замах. Удар. Уклон.
Второй обманный. Точно в цель по второй скуле.
— Нет!
— Да, что ты как целка ломаешься, Ромашка! Давай! Как на мою сестру лезть, так ты жгучий перец, а как выхватить за свои писечные дела, так прикинулся великомучеником? Сука, падла убогая!
Хренов терминатор. Снова попер на меня, пока я кружил, пытаясь не выхватить новый удар. Во рту уже чувствовался отчетливый металлический привкус крови. Удар у Шахова всегда был тяжелый, хватка железная, а техника отточенная годами интенсивных тренировок.
— Кто бы говорил, Дань, — сплюнул я и оскалился, наливаясь привычной злобой, вспоминая все то, что бывший друг сделал с моим отцом.
— Не я первый начал, — делает лживый выпад, а затем подсекает меня ногой, —
Не успеваю сориентироваться, но схватить его за грудки сноровки хватает, и мы оба валимся на асфальт. Вот только в полете Шахов успевает оприходовать меня по почкам.
Гад, ну терпение-то у меня не железное!
— Вести надо было себя как мужик! — уворачиваюсь я от тычка, а потом все же резко подаюсь головой вперед, четко и жестко прикладываясь лбом по его челюсти.
А тот от удара даже не морщится, хотя я разбиваю ему губы в кровь. Только оскаливается своей привычной улыбкой серийного маньяка и выдает:
— Ну вот, а говорил «не хочу, не буду…».
И после этих слов мы начинаем буквально месить друг друга, катаясь по асфальту перед домом Шаховых, врезаясь друг в друга кулаками, выкручивая конечности и выговаривая такие непотребства, что у любого бы уши завяли.
— Сука, тварь, на сестру мою залез! Гнида позорная! Стручок свой в нее засунул, жалкая ты шалупонь!
— И еще засуну, будь уверен!
— Залупу тебе на воротник, а не Соню, гандон штопанный!
— Столько титулов, я польщен, — ржу я, но тут же охаю, когда он со всей дури бьет мне в челюсть, а следом и еще один раз в ухо.
Третий удар блокирую, ловя ладонью его кулак и беспощадно его выкручиваю.
Шипит, но все-таки выворачивается и мы опять начинаем кувыркаться по земле, словно два облезлых бешеных пса, не поделившие хрен знает что.
В ход уже идут грязные приемы. В крови зашкаливает адреналин. Сердце гудит. В голове шумит от кайфа, что я наконец-то выдал этому говнюку базу и расхреначил ему весь его миловидный штиблет. За все его говно. За все его блядские поступки.
А он мне. Но я не жаловался. Так-то я заслужил.
— Блядь, как тебя Земля вообще носит, ебучая ты ромашка?
— Как украшение, — скалюсь я и только собираюсь снова припечатать ему в уже изрядно заплывший глаз, как тут же замираю и притормаживаю от громкого и повелительного оклика.
— А ну хватит!
Сглатываю. Опускаю руку. И тут же шлепаюсь на задницу, вытирая разбитую бровь. Данил копирует мою позу, слизывая кровь с губы и довольно улыбаясь. Гребаный психопат!
— Вы только посмотрите на себя! Позорище! — гневно окинул нас взглядом отец семейства Шаховых.
— Отец…
— Помолчи мне тут! — сразу же заткнул его строгий родитель.
— Александр Александрович, — обратился я к нему, — это я виноват…
— И ты тоже рот закрой! Я сейчас говорю!
— Ок, — решил я не усугублять ситуацию.
— Два взрослых лба и удумали мне тут кулаками махать! Петухи несчастные! Вон, сидит там уже одна жертва ваших разборок! Мало вам, а? Мало?
И от его слов откат пришел моментально, опаляя сознание жгучим стыдом.
Мы тут же синхронно опустили лица, понимая, что слишком заигрались в буйных мстителей. Но как иначе? Лично меня немного попустило, а вот шизик напротив до сих пор упорно выстукивал кулаком в раскрытую ладонь.