Девочка ищет отца
Шрифт:
Они вступили в прохладную тень берёзы. Огибая деревья, порой пробираясь через кустарники, поднялись они на холм. Отсюда снова стали видны деревня и озеро, похожее на тарелку, лежащую на зелёном бархате. Тропинка вилась внизу. Кроны огромных деревьев раскачивались. Ветер был прохладен и свеж. Приятно было смотреть с высоты на знакомые места.
Вдруг фельдшер схватил детей за руки и оттащил их за дерево. По тропинке, направляясь к деревне, торопливым шагом шёл человек. Коля высунулся из-за ствола и отшатнулся. Он сразу узнал и холщовые штаны, и рубаху, и вещевой
– Это он!
– зашептал Коля.
– Это он, Василий Георгиевич! Однорукий!
Фельдшер охнул и осторожно выглянул из-за ствола. Однорукий, видимо, очень торопился. Он шёл не оглядываясь, всё ускоряя шаг. Вот он скрылся за деревьями, появился снова и окончательно исчез за поворотом.
– Да, - сказал Василий Георгиевич, - в самое время ушли из деревни! Задержались бы ещё на час - и попали бы как кур во щи.
После этой встречи они шли не останавливаясь, до тех пор пока не село солнце. Последний час Василий Георгиевич нёс Лену на плечах, и они шли гораздо медленней. В общем, фельдшер был недоволен.
– Мало, мало прошли!
– говорил он.
– Так мы и за три дня до города не доберёмся.
Но делать было нечего. Лена после болезни легко уставала. Быстрей идти было невозможно. Ночевали под огромной сосной. Заснули сразу и проснулись, когда солнце уже взошло. Фельдшер, поколебавшись, решил всё же разложить небольшой костёр, и они вскипятили чайник.
После завтрака снова двинулись в путь. Отсюда просёлочная дорога была уже недалеко.
Глава двадцать вторая
Обозы движутся по дороге
К просёлочной дороге рассчитывали подойти в полдень. Но часов в одиннадцать услышали голоса. Коля пополз разведать, в чём дело, и, вернувшись, сообщил, что возле дороги стоит немецкая батарея и по лесу ходят артиллеристы. Тогда решили идти и дальше прямо лесом.
Километра три шли спокойно. Но вдруг щёлкнул выстрел, и пуля, пролетев над самой головой Лены, ударилась в молодую берёзку. Фельдшер толкнул детей в траву и сам упал рядом. Это было очень своевременно - сразу же свистнула вторая пуля.
На этот раз Коля заметил, откуда стреляют: за большой, высокой сосной стоял человек; он высунулся, выстрелил и снова спрятался за сосну.
Положение было глупое и опасное. Неизвестно было, кто этот человек и что ему нужно. Василий Георгиевич вытащил огромный маузер и оглядел его с некоторым недоверием. Он, кажется, неясно представлял, как из этой машины стреляют. Неизвестный перебежал за другое дерево, поближе. Он был в форменном немецком мундире, но без шапки. В руке у него был пистолет. Василий Георгиевич вскинул маузер и сильно нажал курок, но маузер молчал, как проклятый. Фельдшер, чертыхаясь, стал с ним возиться. Решив, что у противника нет оружия, неизвестный осмелел.
– Сдавайся! Сдавайся!
– закричал он по-русски и быстро пополз вперёд.
Он был уже совсем близко, а Василий Георгиевич всё чертыхался, возясь с маузером, и проклинал "эту дурацкую машину". Неожиданно маузер выстрелил. Хотя пуля пролетела у самого Колиного уха
Неизвестный стоял на коленях, подняв руки.
– Дезертир я, дезертир!
– сказал он.
Василий Георгиевич хмыкнул.
– Так, - сказал он.
– Ну что же, ты - туда, мы - сюда.
– Он указал противоположные направления.
Дезертир радостно заулыбался и повторил:
– Ти - туда, ми - сюда.
Коля наклонился и поднял пистолет, брошенный дезертиром.
Они пошли, всё время оглядываясь назад и показывая дезертиру маузер и пистолет. Отойдя шагов сто, они перестали беречься и повернулись к дезертиру спиной. И сразу раздался выстрел. Видимо, у дезертира был ещё один пистолет. Василий Георгиевич налился кровью и, яростно заревев, ринулся вслед за дезертиром. Но тот, увидев, что промахнулся, взмахнул руками и скрылся за деревьями.
– Чёрт проклятый!
– сказал Василий Георгиевич.
– Надо глядеть в оба. Теперь начнут они шляться по лесу.
Впрочем, лес казался пустынным. Выбрав местечко, закрытое со всех сторон кустарником, они пообедали и пошли дальше. К шоссе вышли в сумерки. Вышли и сразу поняли, что перейти шоссе невозможно. Непрерывным потоком шли немецкие обозы. Ездовые погоняли крестьянских лошадок, груженных военным имуществом и офицерскими чемоданами. На телеги наезжали машины с офицерами, офицерскими жёнами, баулами, корзинами и сундуками. Ползли, грохоча, орудия. Мотоциклы, оглушительно треща, пытались проскочить между машинами. Гудки гудели, моторы трещали, шофёры ругались, лошади ржали, офицеры кричали и размахивали пистолетами.
– Да, - сказал Василий Георгиевич, - интересное зрелище! И всё-таки эту бурную речку нам с вами придётся переплыть.
Они стояли, скрытые кустарником, и смотрели на непроходимый поток. Сумерки сгущались, стало почти темно, а машины катились, обозы тянулись, орудия грохотали, и не было этому конца.
Совсем стемнело, когда налетели советские самолёты. Они появились из-за леса и сбросили осветительные ракеты. Яркие лампы повисли над дорогой и медленно опускались, освещая всё вокруг. Это были разведчики. Они не бомбили и не обстреливали дорогу, но паника поднялась ужасающая.
Храпящие лошади потащили повозки через пни, валежник и корни. Машины обдирали бока о стволы деревьев, сосновые ветки срывали брезенты с телег и грузовиков.
Василий Георгиевич и дети оказались в центре водоворота. Сквозь редкий кустарник их было отлично видно, но в панике на них никто не обратил внимания.
Самолёты улетели. В небе погасли лампы. Повозки, машины и пешеходы стали возвращаться назад, на дорогу. В эту минуту Василий Георгиевич схватил за руки Лену и Колю. Втроём они быстро перебежали дорогу. И теперь тоже никто не обратил на них внимания. Сзади снова начали реветь гудки, ржать лошади, трещать мотоциклы. Но шум постепенно стихал.